К постановке проблемы беларуской идентичности

Татьяна Водолажская | 08.11.2010

Тема беларуской идентичности в последнее время привлекает все больше внимания. В интеллектуальной истории Беларуси ее актуализация неизменно связана с такими социально-политическими преобразованиями, которые требуют переосмысления и концептуализации социальных связей, объединяющих беларуское общество. Так в 20-ые годы ХХ столетия И.Абдиралович, формулируя концепт «зменнай, ільючайся формы», был озабочен поиском для Беларуси формы социальной организации, соответствующей подлинным жизненным проявлениям [1]. И этот поиск был связан с ситуацией самоопределения и становления беларуской идентичности в условиях обретения политических границ. И сейчас интерес к беларуской идентичности вызван необходимостью осмысления уже произошедших социально-политических и культурных преобразований (распада Советского Союза и «обретения беларуской нацией независимости»), а также интеллектуального обеспечения дальнейшего развития беларуского общества. Но, несмотря на интенсивность работы в этом направлении, проблема пока скорее углубляется, нежели проясняется. «Беларуская идентичность» остается несформулированной в виде термина, понятия или концепта. Причина тому может лежать в тех инструментах и методах мышления, с помощью которых исследователи пытаются «схватить» сущность данного феномена. Поскольку «наши представления об объекте, да и сам объект как особая организованность, задаются и определяются не только и даже не столько материалом природы и мира, сколько средствами и методами нашего мышления и деятельности» [2]. Поэтому, пытаясь сформулировать суть проблемы беларуской идентичности, следует обратиться к способам ее осмысления, к категориям и концептам, которые для этого используются.

Задачей этого текста является анализ проблем, которые возникают при обращении к вопросам самоопределения Беларуси и беларусов в современных условиях.

В большинстве работ, посвященных проблеме беларуской идентичности, она рассматривается с точки зрения становления беларуской нации как коллективного социального субъекта, ее самоопределения в качестве социальной общности. Такого рода исследования обращены, прежде всего, к историческим материалам, среди которых рассматривается (1) история идей и проектов, имеющих конституирующее влияние на процесс нациогенеза и содержание белорусской идентичности и (2) «непосредственная» история становления беларуской нации и ее нынешнее состояние, в которых отслеживаются этапы и факторы формирования тех или иных элементов национальной идентичности – язык, государственность, культура и т.д.

Среди первого типа исследований необходимо отметить работы И.Бобкова, посвященные генеалогии беларуской идеи и «пограничью», как месту где формируется беларуская субъективность и беларуская субъектность [3; 4]. Опираясь на утверждение о конструируемости идентичности, он излагает историю осмысления Беларуси, в которой прослеживается влияние двух факторов – цивилизационного разлома и столкновения двух процессов колонизации, – определяющих специфику современной беларуской идентичности. Эта специфика состоит в «ситуации войны репрезентаций», в условиях которой никак не может завершиться процесс нациогенеза и «дооформления» беларуской идентичности в соответствии с модернистским представлением о национальной идентичности. Идея Беларуси как пограничья является результатом осмысление разорванности, отсутствия культурной целостности необходимой для развития «беларуского национального нарратива». Это ставит под сомнение возможность реализации национального проекта, но иного проекта не предлагается.

На фрагментарность беларуского культурного пространства указывает и В.Акудович [5]. Описывая культурно-лингвистическое единство беларусов в форме архипелага, он констатирует невозможность для Беларуси формирования национальной идентичности по «традиционной» языковой модели. Поэтому предлагает освободиться от разного рода универсалистских симулякров социальной формализации и увидеть Беларусь как «дыскурс шматлікіх разнастайных сусветаў, якія без калецтва кожнага з іх не могуць быць паяднаныя ў нейкую агульнасць нічым яшчэ, акрамя як дыскурсам Беларусі». А в более поздних работах утверждает, что пока беларуские интеллектуалы заняты решением проблемы этно-культурного единства, беларуская нация уже практически сформировалась, но на других основаниях, при помощи таких понятий как общее государство, общие законы, уклад, которые позволяют представить Беларусь как единое целое [6].

П.Рудковский, рассматривая попытки концептуализации беларуской идентичности, также констатирует фрагментарность, недоочерченность беларуской национальной культуры и отсутствие консенсуса по поводу оснований идентичности [7]. Со своей стороны он предлагает решить эту проблему, через определение беларуской идентичности как формы различий (в противоположность единству). При этом он видит проблему в неадекватность категории «идентичность» для понимания характера беларуского сообщества и предлагает использовать понятие «соборность».

Противоположная позиция находит отражение в работах В.Булгакова и А.Казакевича. Эта противоположность состоит не столько в отстаивании культурно-лингвистической версии национальной идентичности, сколько в признании возможности ее осуществления в современной Беларуси. В.Булгаков обращается к творчеству Богушевича, как к «фундаментальному моменту беларуского национального дискурса» [8], в котором были заложены три основания для формирования беларуской идентичности: наследство/преемственность ВКЛ, католицизм, беларуский язык. Восстановление этих оснований нацелено на формулирование базовых концептов и характеристик современной беларуской идентичности, по крайней мере, ее должного состояния. При этом автор констатирует несоответствие между нынешним положением дел и моделью, построенной на этих основаниях. Но это несоответствие воспринимается как задача для современной Беларуси.

А.Казакевич рассматривает соотношение национального (здесь этно-культурного) и государственно-политического компонентов беларуской идентичности в контексте того проекта, который сейчас предлагается в рамках идеологии беларуской государственности [9]. В нем смысловой центр занимает концепт «беларуского государства», а этно-культурные компоненты располагаются на периферии. Описанная идентичность сходна с той, которую отмечал В.Акудович, говоря о практически сформированной беларуской нации. При этом А.Казакевич отмечает нетрадиционность «для данного региона» такого соотношения компонентов, указывая на необходимость «сильной национальной идентичности», то есть формирования в первую очередь этно-культурной целостности.

Примером исследований второго типа – непосредственного анализа содержания беларуской идентичности – является работа Ю.Лихтаровича и В.Иванова [10]. Они рассматривают беларускую идентичность с точки зрения представленности в ней необходимых компонентов национальной идентичности: языкового, территориального, конфессионального и т.д. Набор этих компонентов исходит из классических теорий нации, которые используются в качестве универсальных моделей. В итоге авторы отмечают незавершенность в формировании национальной идентичности и указывают на обстоятельства и факторы этой незавершенности.

Анализ беларуской идентичности через сравнение с классической моделью национальной идентичности проводит и И.Бугрова [11]. Хотя здесь используется другая – государственно-политическая – модель. Автор обращается к поиску идентичности Беларуси и беларуского народа через реконструкцию политической культуры, восстанавливая исторические условия и факторы ее формирования. В итоге определяется тип политической культуры – «консенсусный», – которая задает границы и возможности формирования беларуской идентичности, а также степень и характер ее несоответствия (специфику) относительно универсальных образцов.

Выделяется также несколько работ, в которых беларуская идентичность рассматривается через выявление беларуской самобытности и уникальности, которую следует обнаруживать и развивать. Предлагается восстановление диалога беларуской и европейской культуры [А.Екадумов, 12], возрождение беларуской культурной традиции через исследование «подлинного этнического субстрата» [С.Санько, 13]; обращение к «тутэйцасць» как к основанию этно-культурного самоопределения [А.Насута, 14].

Подводя предварительные итоги анализа этих работ, становится очевидным, во-первых, что беларуская идентичность рассматривается сквозь призму национальной, или хотя бы соотносится с ней. При этом по отношению к последней используются различные определения: этно-культурное либо государственно-политическое. Во-вторых, исходя из представлений о национальной идентичности, беларуская реальность оценивается как недооформленная или проблемная, то есть подлежащая модернизации. Во всех работах указывается на несоответсвие между тем, что есть в беларуской реальности и тем, как должно быть, согласно концептам, используемым для ее понимания.

Кроме рассмотренных работ существуют исследования, которые подходят к теме беларуской идентичности с другой стороны. Их предметом является проблема осознания отдельным человеком своей принадлежности к беларусам, то есть беларуская идентичность как компонент социальной идентичности. Например, О.Шпарага, рассматривает идентичность как культурно-исторический смысл, возникающий в рамках того или иного сообщества, который «индивид может себе присвоить» [15]. Она констатирует «нежесткость пределов культурно-исторического контекста» современной Беларуси, что порождает возможность и даже необходимость «выхождения» из него. Опираясь на понимание Беларуси как пограничья (И.Бобков), О.Шпарага предлагает версию беларуской идентичности как пограничной, региональной, то есть фактически не связанной с этно-культурными, территориальными или политическими границами Беларуси.

В работе Г.Миненкова обосновывается ведущая роль осознания человеком своей принадлежности к группе в процессе конституировании коллективного субъекта [16]. Автор утверждает невозможность существования идентичности таких больших общностей как этнос, класс, нация, которые могут быть лишь результатами «идеологической гомогенизации». В полемике с П.Рудковским [17, 18] это выражается в противостоянии либеральных и национальных ценностей, а также в вопросе возможности формирования коллективных идентичностей в условиях глобализации. В качестве единственно возможной модели беларуской идентичности Г.Миненковым предлагается гражданская, подразумевающая осознание и самореализацию беларуса как гражданина страны.

Необходимо также отметить ряд работ, которые обращены к проблеме идентификации жителей Беларуси с этнической, гражданской, конфессиональной, территориальной общностями, с советскими людьми [19, 20, 21]. В них раскрываются отдельные аспекты осознания беларусами своей общности, базирующейся на том или ином основании. При этом, ни одно из этих оснований не может претендовать на то, чтобы быть ключевым, воплощающим сущность общности, объединяющей беларуский народ. Среди этих исследований следует выделить работу Л.Науменко, в которой на эмпирическом материале рассматривается содержание беларуской идентичности на основании представлений беларусов о своей этнической принадлежности [22]. При этом оказалось, что наряду с этничностью в них входят и представления о Беларуси, гражданстве, культуре, религии. Таким образом, категория беларускасти оказалась значительно шире этничности.

Очевидно, что исследование проблемы беларуской идентичности как самоидентификации современных беларусов сталкивается с отсутствием или расплывчатостью тех категорий, в которых такое самоопределение в принципе возможно, категорий, с помощью которых каждый отдельный человек может представить себе, «вообразить» (Б.Андерсон), такое сообщество как беларуский народ. Имеющиеся в общественном сознании понятия и концепты (этничность, гражданство, европейскость, советсткость и т.д.), каждое по отдельности, оказываются несоразмерными всей совокупности связей, описывающих общность людей, живущих в Беларуси. Эта несоразмерность касается как охвата тех, кто может быть включен в данную общность (этнические беларусы – уже, европейцы – шире), так и смыслового наполнения, не отражающего в полной мере объединяющих оснований и критериев (гражданство касается политико-правовых аспектов объединения, этничность – происхождения). В свою очередь, категория нации, которая претендуют на такую соразмерность, хотя бы на основании ее применимости в таком качестве для аналогичных сообществ, как показано выше, остается предметом дискуссий и разногласий по поводу ее беларуского воплощения.

Подводя итоги обзора работ, касающихся проблеме беларуской идентичности, можно сказать, что они скорее обнаруживают и демонстрируют проблемы в ее осмыслении, нежели предлагают более или менее согласованные представления о ней. Проблемы же видятся авторам и оцениваются ими по-разному. Для одних исследователей проблемы состоят в негомогенности, фрагментарности и разорванности, культурного единства, которое рассматривается как необходимый фундамент идентичности национальной общности. И это ставит вопрос о кризисе национального проекта (культурно-гомогенного), как очевидной формы существования подобного рода общности, его несовременности и несоответствии беларуской ситуации. Для других проблемы лежат в несоответствии существующего состояния и характера оснований беларуского единства представлениям о «должном» их содержании. На этом основании констатируется недооформленность беларуской национальной идентичности и определяются пути ее модернизации.

Эти два варианта виденья проблем задают и два возможных пути ее разрешения. Первый – формулирование концепта беларуской идентичности вне рамок национальной формы, с помощью которого станет возможным понимание существующих и действующих взаимосвязей как оснований для объединения жителей Беларуси в социальную общность. Второй – это продолжение национального проекта, дооформление, выращивание нации в соответствии с имеющимися «универсальными моделями», задающими образцы национальной идентичности.

Итак, основная проблема осмысления беларуской идентичности лежит в интеллектуальном оснащении – понятиях и концептах, с помощью которых возможно ее понимание и исследование. И основной осью этой проблемы является вопрос об очевидности национальной формы существования современных коллективных социокультурных субъектов.

Такая формулировка проблемы созвучна современной направленности интереса гуманитарных наук к проблемам идентичности, в том числе коллективной, а также дискуссиям о возможностях и перспективах нации и национальной идентичности в современном мире (В.Хесле, З.Бауман, Э.Смит, Э.Хобсбаум, Ж.Бодрияр и др.). Мы не будем сейчас углубляться в анализ этих проблем, достойных отдельного рассмотрения, а лишь отметим то, что важно в нашем контексте.

Несмотря на то, что «быть нацией – это по сути самая универсальная легитимная ценность в политической жизни нашего времени», преходящий характер национальной формы социальной организации сообществ практически никем не оспаривается. Поэтому наиболее существенным является вопрос о том, как именно, под воздействием каких факторов такая форма стала некогда возможной, а после и доминирующей. Этот вопрос важен постольку, поскольку ослабление действия этих факторов или их изменение создает возможность возникновения и закрепления иной, новой формы. Одной из наиболее популярных версий ответа на него является концепция Б.Андерсона о нации, как о сообществе, воображаемом в определенном стиле. Этот «стиль воображения» отличается от исторически предшествующих особым способом осознания временного и пространственного единства, которое закрепляется с помощью различного рода культурных, территориальных и политических ограничителей социального пространства, таких как язык, политические границы, административные структуры и т.д. То есть появление той или иной формы социальной организации коллективного субъекта, связано с трансформацией способов «воображения» людьми общностей, в которые они включены, представлений об объединяющих их принципах и основаниях. Осмысление и концептуализация таких трансформаций выявляют, закрепляют и легитимируют ту или иную форму макроидентичности. И национальная форма возникла в ходе изменения представлений о границах пространственного и временного единства людей. «За упадком сакральных сообществ, языков и родословных скрывалось глубинное изменение в способах восприятия мира, которое более, чем что бы то ни было, сделало нацию «мыслимой» [23].

Однако современные процессы глобализации разрушают возможность сохранения таких четких границ, конституирующих и поддерживающих национальные общности. Являясь производными от скорости преодоления расстояний как физическими телами (людьми), так и информацией [24], государственные границы и культурные барьеры, постепенно «размываются». В представлениях людей они теряют свое значение в качестве критериев и оснований для осознания единства, а значит и для того, чтобы «вообразить сообщество». В.Акудович образно описал эту ситуацию как «праблему квазікультуры камунікатыўна адкрытай цывілізацыі, … калі шматлікія фрагменты традыцыйнай культуры разам з яе носьбітамі як айсбергі блукаюць па хвалях інфармацыйнага акіяна, у якога няма берагоў» [5]. При этом изменения в возможности преодоления и осознания пространства и времени не отменяют, а лишь являются условием «перерождения социокультурных и политических тотальностей» [24], то есть условием поиска и развития иных способов социальной самоорганизации.

Таким образом, Беларусь оказалась в уникальной ситуации, когда ее дальнейшее развитие связано с поиском новой формы коллективной идентичности, конституирующей и поддерживающей самоорганизацию общности людей, живущих в Беларуси. Уникальность ситуации состоит в том, что, с одной стороны, актуальной задачей является самоопределение Беларуси и беларуского народа, а, с другой, очевидны трудности в применении готовых «универсальных моделей» для такого самоопределения. И эти трудности связаны не только с неготовностью или несоответствием «материала», которая преодолима с помощью модернизации. Они связаны с развитием способов коммуникации и новыми возможностями самоопределения человека в современном мире, которые еще не обрели своего четкого концептуального отображения, но все весомее проявляют себя. Поэтому модернизирующие стратегии теряют смысл [25]. Актуальной задачей становится не поиск соответствия между беларуской ситуацией и существующими концептами, в которых отражается различные виды идентичности больших социальных общностей, а в том, чтобы определить и отразить характер взаимосвязей, определяющих сущность беларуского народа как современного коллективного субъекта.

В качестве первого шага в решении этой проблемы должно быть формулирование концепта беларуской идентичности, свободного от готовых универсальных смысловых компонентов. Сам термин «беларуская идентичность» в такой трактовке проблемы подразумевает не беларускую форму национальной идентичности, а может стать «рабочим» названием пост-национальной идентичности. Для этого необходимо восстановить общую схему того, как формируется и воспроизводится коллективная идентичность, а после наполнить ее в соответствии с беларуским контекстом. В этом случае концепт беларуской идентичности будет отражать те смыслы, с помощью которых становится возможным «вообразить» единство жителей современной Беларуси.

Литература
1. Щедровицкий Г.П. Методологический смысл оппозиции натуралистического и системомыследеятельностного подходов. – Вопросы методологии, № 2, 1991, С.10
2. Абдзіраловіч І. Адвечным шляхам. Менск. 1993.
3. Бабкоў І. Генэалёгія беларускай ідэі // ARCHE, №3, 2005. – С.136-165.
4. Бабкоў І. Этыка памежжа: транскультурнасць як беларускі досвед// Анталёгія сучаснага беларускага мыслення. – Спб.: Невский простор. 2003. – С.64-77.
5. Акудовіч В. Разбурыць Парыж. – Менск. Логвінаў. 2004.
6. Акудовіч В. Дыялогі з Богам: суплёт інтэлігібельных рэфлексіяў. – Менск. Логвінаў, 2006.
7. Рудкоўскі П. Ад ідентычнасці да саборнасці // ARCHE, № 1-2, 2006
8. Булгакаў В. Мой Багушэвіч// Анталёгія сучаснага беларускага мыслення. – Спб.: Невский простор. 2003. – С.328-351
9. Казакевіч А. Беларуская сістэма: марфалогія, фізіялогія, генеалогія// Arche, № 4, 2004
10. Ліхтаровіч Ю., Іваноў Ў. Беларуская нацыя: міф альбо рэчаіснасць // Грамадзянская альтэрнатыва, № 1, 1999. С. 5-10
11. Бугрова І. Ідэнтычнасць Беларусі: з вопыту “разумеючай паліталогіі // Грамадзянская альтэрнатыва, № 1, 1999. С. 33-46
12. Екадумов А. Бездомная нация европейского дома // ARCHE, № 1, 1999
13. Насута А. Харызма тутэйшасці // Druvis, №1, 2005
14. Санька С. Традыцыяналіскі погляд на традыцыю: “прэзумпцыя аўтахтоннасці” й “дэканструкцыя традыцыі” // Анталёгія сучаснага беларускага мыслення. – Спб.: Невский простор. 2003. – С.46-63.
15. Шпарага О. Поиск идентичности в контексте пограничья: беларуская версия (первое приближение)// http://belintellectuals.com/discussions
16. Миненков Г. “Концепт идентичности: перспективы определения (часть II)” // http://belintellectuals.com/discussions/?id=74
17. Рудкоўскі П. Ad vocem // ARCHE №5, 2005
18. Міненкоў Г. Засталося пачуць адзін аднаго… // ARCHE №5, 2005
19. Науменко Л.И. Этническая, гражданская и советская составляющие социальной идентичности белорусов // Социальные и социокультурные процессы в современной Беларуси: социологический анализ: Сб. науч.тр. – Вып.3. – Мн.: Современное слово. 2001 – С. 40–45.
20. Водолажская Т.В. Представления о гражданской принадлежности как инструмент изучения самоопределения гражданской общности // Социологическое знание и социальные процессы в современном белорусском обществе. – Мн.: ООО «ФУАинформ», 2003. – С. 260–267.
21. Васілевіч Н. “Праваслаўныя”: рэлігійная ідэнтычнасць у рэгіянальных даследаваннях // Палітычная сфера, №5, 2005, С. 40-47
22. Науменко Л.И. О содержании белорусской идентичности // Социальные и социокультурные процессы в современной Беларуси: социологический анализ: Сб. науч.тр. – Вып.6. – Мн.: Экоперспектива. 2005 – С. 203-210.
23. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. – М.: «Канон-пресс-Ц», «Кучково поле», 2001, С. 28.
24. Бауман З. Власть без места, место без власти // http://www.belintellectuals.com/library/book.php?id=107
25. Мацкевич В. Беларусь вопреки очевидности // Культурная политика, №0, 1994.