“В реформе белорусского образования нужно сделать ставку на…»

Светлана Мацкевич | 09.11.2007

Новая реформа образования в Беларуси начнется в результате внутреннего понимания педагогическим сообществом необходимости перемен, независимо от воли властей, считает эксперт Агентства гуманитарных технологий Светлана Мацкевич.
— Начнем с того, что имеем?..
— Можно констатировать, что реформа образования, объявленная в 1994 году, завершилась. При ее обсуждении многие эксперты настаивали на том, что в первую очередь следовало подготовить в вузах и в системе повышения квалификации педагогические кадры и только потом приступать к реформированию школы. Но в действительности весь удар преобразований приняло на себя как раз среднее звено— школа и педагоги. Потом вялотекущие и не очень активно озвучиваемые изменения произошли в системе высшего образования. И в последнюю очередь они затронули последипломное образование. Если говорить о результатах предыдущей реформы, то она существенно изменила структуру и стандарты системы белорусского образования.

— В лучшую или в худшую сторону, по сравнению с советской?
— Советская система образования давала очень высокий уровень обученности и многознания, успешно формировала граждан Советского Союза в логике марксистско-ленинской идеологии. Но многознание уму не научает. Советская школа не научала свободно мыслить, она научала подчиняться.
Реформа была необходима, поскольку изменилось время, изменились цели образования: необходимо было формировать новое поколение свободно мыслящих и функционально грамотных людей, а также воспитывать новых граждан — граждан независимой Беларуси.
Как следствие объявленной реформы нужно было менять содержание и технологии. Но при проведении реформы ставку сделали на изменение структуры, а не содержания образования: была десятилетка, а стала двенадцатилетка, высшим баллом была пятерка, а стала десятка. Это фактически привело к формализации образования, к понижению требований на содержательность и осмысленность результатов образования. Новая структура была стандартизирована и даже закреплена в Законе об образовании, но так и не было решено, чему нужно учить школьников и какого качества обучения следует достигать.
За время проведения реформы в белорусской системе образования наблюдалось несколько модных явлений. С 1994 по 1997 год, например, внедрялись принципы гуманизации и гуманитаризации в терминологии личностно-ориентированного подхода. Но к 1997 году этот процесс сошел на нет, а вместе с тем постепенно началась ликвидация частных учебных заведений и их полное подчинение государственной системе.
Следующее модное направление — новые образовательные технологии. До сих пор в Беларуси так и не обозначено четко, что же это такое. Если на Западе под образовательными технологиями понимают многообразные и масштабные системы образовательных услуг и планирования личных образовательных траекторий, то у нас это свели к методикам преподавания на уроке. В принципе, с советских времен технологии образования в Беларуси кардинально не изменились. Мало того, классно-урочная система обучения перекочевала из школы в вузы. И хотя большинство из них были переименованы в университеты, они как были в советские времена высшей школой, так и остались ШКОЛОЙ.
С 2000 года в моду вошло управление качеством образования. При отсутствии стройной измерительной базы подходы к управлению качеством образования пытались позаимствовать у России, без учета научных разработок белорусских ученых-педагогов. Качество образования возможно определить только по отношению к ранее поставленным целям. А поскольку цели четко не были определены и сформулированы, то аспекты качества переносятся на технические, процедурные и измерительные аспекты. И качество как бы “убегает”.
Мониторинг качества знаний, который сейчас проводится в учебных заведения, не меняет существенно классно-урочную систему в школе, зато отнимает немало рабочего времени. Обучение превращается в постоянный контроль. Изменяется мотивация как педагогов, так и учеников. Педагоги теперь уже практически не учат — ученики почему-то должны учиться сами, а учителя мониторят, контролируют и требуют. Технологическая структура учебного процесса резко изменилась от такого рода установок. Времени на передачу и трансляцию знаний стало меньше, а перегрузка учеников выше. Все это похоже на попытку отвлечения педагогической и студенческой общественности от постановки главных вопросов: чему действительно должна учить школа на современном этапе исторического развития, в чем состоит призвание белорусских педагогов?
— Внедрение тестирования в практику контроля знаний — еще один шаг к укреплению контролирующей функции школы?
— Безусловно. Главное в этом новшестве — упорядочить систему поступления в вузы и снять субъективный фактор. Наверное, эта задача частично решена. Но сказать, что тесты — верный путь к качественному контролю знаний и уровня образования, я не могу. Эта форма контроля не может стопроцентно определить качество. Тест определяет уровень эрудиции, уровень аккуратности при заполнении бланков, дисциплинированности. Но тесты абсолютно не могут контролировать, например, уровень мышления ученика, креативности, мобильности, коммуникативности… Что как раз и является требованием современности.
— В 1995 году вы предлагали свой вариант проведения реформы, в чем была его суть и почему он не «прошел»?
— Предложенный нами вариант оргпроекта реформы фактически задавал матрицу: как осуществлять преобразования. Он являлся самым дешевым из существовавших тогда, предлагал большую вариативность, поскольку строился на модульном принципе и позволял включать в себя целый спектр педагогических и организационных инноваций, имеющих распространение в Беларуси. Он был построен с учетом проведения реформы образования в России и странах Прибалтики. Многие его положения были проверены опытом соседних стран. С другой стороны этот вариант в некотором смысле являлся более сложным, поскольку предполагал существенные изменения в правовом обеспечении (в том числе изменения Закона об образовании), множественность организационных и юридических форм для учебных заведений, требовал серьезного изменения педагогического образования и подготовки кадров и структуры капитальных вложений в образование на первых этапах, зато экономил бы расходы на последующих этапах. Но поскольку на начало 1990-х годов процедура принятия решений о реформах носила недемократичный характер, не была развернута общественная дискуссия, организован конкурс проектов реформы образования, то победила официально-административная концепция реформирования, которая и реализована на данный момент.
Если бы наш проект приняли тогда за основу, можно было бы провести качественную реформу образования за 10 лет. И сейчас мы имели бы иного уровня структуру и качество образования.
Кстати, в 2003 году мы пересмотрели этот оргпроект с учетом новой экономической и политической ситуации в стране. Новый конструктивно-прагматичный вариант власти восприняли как оппозиционный. И реакция однозначная — проигнорировать и сделать вид, что этого вообще не существует.
— Итак, реформа образования в Беларуси завершена! Требуется новая реформа?
— Изменения начала 1990-х годов были вызваны внешними аспектами. Но реформы должны идти и от внутреннего понимания необходимости преобразований. Я думаю, что образование постоянно находится в состоянии реформирования. Просто наблюдаются кульминации и спады. Нынешняя остановка дана нам для того, чтобы четко осмыслить результаты прежнего этапа реформирования. И от того, как управленцы белорусского образования отрефлексируют этот этап, зависит, примет ли Беларусь вызов нового времени. Но новая реформа все равно начнется, независимо от их воли.
— Откуда же ей взяться?
— Из потребностей времени. А уж как этот вызов примут структуры власти и педагоги — это уже второй вопрос. Прежняя неудачная реформа фактически дискредитировала все процессы реформирования. Педагоги сейчас весьма скептично относятся к любым изменениям. Начинать сейчас реформы административными усилиями означает в очередной раз надломить систему образованию. Надо чтобы вызов времени приняли «низы».
— По-вашему, в каком направлении следует двигаться белорусскому образованию в ближайшие годы?
— Белорусское образование должно вначале сделать то, чего не было сделано ранее, но уже в новых условиях — пройти три стадии своего обновления: десоветизацию, белоруссизацию и европеизацию. Эти три процесса и составляют укрупненную программу гражданского образования в Беларуси, как единой целостной системы. Решить эти задачи возможно только совместными усилиями государства, общественных организаций, педагогической и научной общественности. И никак иначе.
Но моду и импульсы на новое реформирование образования должны задавать белорусские интеллектуалы и элиты.
Белорусское образование должно сейчас сконцентрироваться на формировании национальных элит. Это возможно только в системе университетского образования и в системе неформального образования.
Основные перспективы изменения содержания образования — во внедрении европейских образовательных стандартов и приобретении нашими вузами классического университетского уровня, который позволил бы выпускникам вузов не только приобрести прагматичную специальность, но и иметь высокий уровень глобального европейского мышления, рефлексивности, самостоятельности.
Для этого нужно возобновить процессы гуманизации и гуманитаризации. Сейчас они заменены идеологией, жестко нормируются и контролируются. А для развития нужно тотальное культивирование мышления в школе всех уровней. Гуманитаризация не решается через изучение определенных научных дисциплин. Профессорско-преподавательский состав может и должен демонстрировать норму европейского мышления на любом предмете: на философии, физике, химии, математике. Сам учебный процесс должен быть организован как дискурс, как свободная коммуникация, отнесение к реальным фактам, происходящим в Беларуси.
— А кто-нибудь пересчитывал вузовских преподавателей, способных наладить свободный процесс обучения?
— Такие преподаватели в Беларуси всегда были, есть и будут. А «считать» их может только тот субъект, кто имеет программу развития и реформирования образования. Другой вопрос, что интеллектуальная элита в Беларуси сейчас несколько разрознена, размыты нормы и представления о миссии и призвании интеллектуала на современном этапе. Нет как такового интеллектуального сообщества, которое независимо от указания сверху, может продолжать выполнять свое главное предназначение в обществе — мыслить и определять пути развития деятельности и мышления как во всем мире, так и в конкретной стране. Есть отдельные интеллектуалы в разных учебных заведениях. Но чтобы справиться с задачей реформирования, интеллектуалам необходимо по особому относиться друг к другу, к своим статьям, ссылаться друг на друга, формировать авторитеты в интеллектуальной образовательной среде. Фактически Беларусь должна вырастить своего Юргена Хабермаса, к чьему мнению будут прислушиваться больше, чем к мнению ректора университета. А желательно, чтобы ректор и был тем самым Хабермасом. Но для формирования авторитетов и сами интеллектуалы должны иметь такого рода претензии.
— Но как может повлиять на систему образования, которая жестко контролируется государством, сообщество интеллектуалов, не имеющее официального статуса?
— Как специалист в управлении образованием я понимаю, что без тех фигур, которые принимают новые идеи интеллектуалов и начинают реализовывать их в реальную практику, никак не обойтись. Это прежде всего образовательный менеджмент на уровне директората школ, ректората вузов, аппарата Министерства образования, Совмина. Нужно сделать ставку на резкую тотальную профессионализацию в кадровой сфере образования.
— Менеджмент и советско-административные функции, которые исполняют сейчас перечисленные вами группы специалистов, — совершенно разные вещи…
— В своей диссертации на тему менеджмент в системе образования я четко определила два типа управления образованием: административное и рефлексивное. Это два разных способа и две разных концепции управления и подготовки менеджеров образования. Но развитие менеджмента возможно только при условии комплексирования этих двух подходов. Государство пытается нормировать и стандартизировать сферу образования. С точки зрения государственного подхода — это правильно. Но с развитием рыночной системы в образовании и реализацией реформ административная система не справляется — здесь необходим особый уровень управленческого рефлексивного и системного мышления. И таких менеджеров необходимо еще подготовить и вырастить. Но как показывает опыт, в условиях жесткого и конъюнктурного администрирования инновационный подход к подготовке менеджеров носит кратковременный характер.
Несколько лет назад на базе Республиканского института повышения квалификации, Академии последипломного образования, Гродненского института повышения квалификации нам удавалось влиять на содержание подготовки менеджеров и привносить элементы обучения рефлексивному управлению. Но сейчас это все «свернуто» и формализовано.
— И где сейчас ваши экспериментальные ученики?
— Это для меня больной вопрос. Они вернулись в старую систему. Некоторые из них пытаются внедрять инновационные процессы на локальных образовательных площадках. Их практика показывает: инновационные процессы возможны, но это не меняет картину в образовании в целом. Чтобы процесс пошел, нужно накопить критическую массу управленцев-профессионалов.
— Это сколько «бойцов»?
— Если их число вырастет до тысячи человек, тогда профессиональное сообщество может иметь свой голос и отстаивать свои позиции. И тогда можно сказать, что реформа состоялась. В школьном образовании задействовано 250 тысяч педагогов. Как показывает опыт реформирования, для толчка в развитии учебного заведения нужен костяк из 3-5 человек, которые задавали бы моду на развитие и делали это не конъюнктурно, а осмысленно. Тогда это становится обыденной практикой в образовательной системе.
Новое поколение менеджеров владеет необходимыми подходами, но не обладает властью. Иного пути, кроме как начинать реформу силами профессионалов из «низов» и интеллектуалов, сейчас нет.
— С какими проблемами столкнется «низовая» реформа?
— С проблемой формирования профессионального сообщества, с социальной апатией. Это сложная технологическая проблема, но мы пытаемся решить ее, экспериментируя на проектах, которые осуществляются в малых городах, с тем чтобы «перебросить» затем отработанные технологии на более крупные экстерриториальные сообщества.
Беда современного белорусского образования в том, что выработка стратегии развития образовательной системы заменена внешними эффектами реформирования — пишутся новые Кодексы и законы, которые еще больше формализуют систему, изменяются сроки обучения, вводятся новые названия и бессмысленная терминология и т.д. До сих пор образование понимается как вторичная социальная сфера, придаток к экономике и политике. Но именно в этой сфере формируется главное достояние страны — гражданин, образованный и грамотный человек.
— Ваш прогноз: куда приведет Беларусь существующий подход к образованию?
— Тяжело прогнозировать. Но если и дальше будет выдерживаться жесткая линия на идеологизацию, это будет способствовать углублению апатии, закреплению формальных советских установок и тогда, независимо от деятельности отдельных педагогов, в системе образования возможна ресоветизация. И страна будет иметь «странное» поколение новых белорусов.
Моя дочь и ее сверстники за годы обучения в школе прошли все реформенные изменения: от шестилетки до централизованного тестирования. В ее школьной жизни были этапы белоруссизации, гуманитаризации, демократизации. Когда она училась в 7 классе, началась формализация образования… В результате воздействия этих противоречивых тенденций в школе уже сейчас выросло новое поколение беларусов. Это хорошие исполнители и реализаторы. Они функционально грамотны, владеют языками, компьютером, много знают, способны воспринимать большое количество информации, но не имеют собственного аргументированного мнения и готовы воспроизводить любые рамочные установки сверху. Первый, кто начнет это мнение формировать, и будет управлять страной.
Беседовала Марина ЗАГОРСКАЯ,

“Завтра твоей страны”, БДГ