АРХИВ
Отчет об экспедиции в Глубокое (25-27.04.08)
Справка
Глубокое – город Озерного края, административный цент района Витебской области, 176 км от Минска, 187 км от Витебска, перекресток автотрасс Полоцк-Вильнюс и Минск – Рига, есть железнодорожная станция. Богатая история: от первых упоминаний 1514 г., как владений шляхетский семей Зеновичей и Корсаков, монастырей и костелов 17 века, остановки в городе войск Наполеона с самим Наполеоном, восстания 1863 года, беларусских евреев, деятелей БНР до всем известного исторического артефакта в виде синенькой банки советской сгущенки. В составе БССР с 1939 года. Население – около 20 тысяч. Больше половины – католики. Стандартный набор госучреждений (школы, райбольница, профлицей, исполком-горсовет …) и госпредприятий (молокозавод, консервный завод, хлебозавод, мясокомбинат и что-то еще). И вроде бы все как везде, но все не так.
На поверхности
Побывав в двух-трех малых городах, очень трудно сохранить “незамыленность” наблюдения и воспринимать все наивным взглядом первооткрывателя, продолжать удивляться казалось бы привычному. И сам город может в этом тебе помочь, показывая себя неожиданно яркой для чужака стороной. Глубокое – поразительный городок, отличный и выделяющийся на общем фоне, но что более всего удивительно – рефлектирующий это отличие.
Рейсовые междугородние автобусы в город прибывают практически на кладбище, столь близкое соседство которого с автостанцией здесь никого не смущает. Нас же это немного шокирует, хотя дальше шокирует уже совсем другое. В городе — активное автомобильное движение, шмыгают городские автобусы и маршрутки, и значение светофоров на центральных улицах для пешеходов далеко не символическое. На площади, напротив исполкома («белого дома»), вместо Ленина – внушительная стоянка автомобилей и большой супермаркет. Если движение – это жизнь, то в Глубоком она есть.
А еще в Глубоком есть магазины! Хотя нет, скорее, лавки, лавочки и лавчонки. Глубокое – город средних и маленьких частных лавок: продуктовых, канцелярских, детских, одежных, мебельных, сувенирных, парикмахерских, стоматологических, автомобильных, строительных и прочих. Часто устроенных весьма примечательно: дом владельца с пристройкой, в которой располагается его бизнес. Сопутствующие делу предпринимательства вывески ярких цветов и наружная коммерческая реклама местного (!) значения явно доминирует над идеологическими стендами и транспарантами. Почему это и откуда?
“Восстание еврейской крови во втором поколении”
Обилие частновладельческих магазинов заставляет везде интересоваться вопросом: почему это здесь и откуда столько? Глубокские жители замечают и признают это отличие («у нас второе место после Минска по количеству предпринимателей»), весьма своеобразно объясняя его как «восстание еврейской крови во втором поколении», «возрождение еврейского прошлого»:
— Таки понимаете в Глубоком до войны было 80% евреев!
— И что? Во всех беларусских городах было не меньше!
— Ой, что вы говорите!? Наши же были лучше всех!
Для них это вполне серьёзно. Современная коммерческая жилка объясняется связью с еврейским населением, которого в Глубоком практически не осталось. Но память о нем живет в этом мифе настолько сильно, что иногда начинаешь сам в это верить. Вообще местные жители как-то хранят историю города, то вспоминая первых владельцев города Зеновичей и Корсаков, то ссылаясь славную историю евреев Глубокого, то приводя в подтверждение своих слов семейные байки и рассказы сторожил города:
— А как тут до коммунистов было?
— А тое самае! Адныя крамы!
И эта особенная городская история часто кладется в обоснование своей современной уникальности:
— …У нас так всегда было. Мне еще моя бабка говорила: «Эта там, на усходзе, камунисты прышли, камунисты й застануцца. У нас яны прыйшли, яны й пайдуць…» (предприниматель на рынке)
— Так тут от российской границы 40 километров будет… (намек на то, что они, глубокские, в Западной Беларуси живут в отличие от нас, минских)
(кто-то на презентации книжки по сельскому туризму)
Мы глубокские такие, если не заработаем, то украдем. В конце СССР тут натуральное хозяйство было, кто на молокозаводе работает, кто на мясокомбинате, кто на консервном. Все друг с другом менялись, так и жили. А в начале 90-х? Знаете в колхозах на полях такие огромные алюминиевые цистерны стоят для дозаправки техники? Так вот, ребята подгоняли машину, бочки грузили и на продажу. Естественно, кража, начинается следствие, а ребята эти не прячутся. Их вызывают, они являются. Вы взяли? – мы взяли. Все признают, говорят, ущерб возместим в полном размере. Считают ущерб. Бочка 70-го года, укурка-усушка, то да се, вот вам ущерб плюс штраф, всего 7000 рублей. А они на тыщи баксов навара уже получили. Вот и считайте чистую прибыль. И это не байки, так правда было.
(предприниматель на рынке)
Власть денег
Вообще понятно, что без лояльного отношения местных властей достигнуть таких масштабов развития малого бизнеса в городе было бы нельзя. Люди в «Белом доме» (местное название здания исполкома), действительно, большей частью «не помогают, но и не мешают». Хотя, многие негативные явления здесь воспринимаются как нормальное или «терпимое» состояние дел. Например, коррупция, блат или добровольно-принудительное финансирование социальных программ.
— Да так в любом маленьком городе, это нормально! Дай на то, дай на это… А если не дашь? Налоговая, пожарники, милиция — все у тебя будут. (владелец магазина)
Не мешают? Да если б не мешали, у нас здесь Швейцария была бы! Но знаете? как мешают? Дай! Хотели мы с братом (он сейчас в Москве) открыть мебельное производство. Я прихожу. Они так-сяк — ни да, ни нет. Я говорю: «Понял. Сколько?» Они назвали, я передаю брату, а тот – мне: «Да они что? О..уели?!!». (предприниматель, владелец ларька на рынке)
Подобных историй про коррупцию местных чиновников и всякие сомнительные махинации исполкомовских властей – масса. Особый подкласс составляют байки про «кидалово» иностранцев, типа таких: «хотели (немцы, поляки, евреи) сделать хорошее дело (перезахоронить, упорядочить кладбище, построить, профинансировать), в исполкоме деньги взяли, изобразили начало работы, а в результате ничего так и нет». Создается впечатление, что местный исполком весьма прочно сидит на программах европейской помощи от общих (типа ТАСИС и трансграничного сотрудничества) до страновых (немецких, шведских и др.), хотя внешних результатов всего этого нам увидеть не удалось. Короче, наши оппозиционеры и НГО-шники просто дети малые по сравнению с ними, там люди мыслят глобальнее и ворочают проектами по-серьёзнее. При всех сложностях отношений белорусского государства с Европой, местные чиновники очень оптимистично смотрят на перспективы расширения европейско-беларусского сотрудничества и отъедания еще более крупных денег от Евросоюза. И поскольку европейцы всех этих моментов не секут, то будут их и дальше … Хотя это уже другой разговор.
Наблюдалки-ощущалки
Население католическое, забавные отчества «Людвиговна, Чеславовона»…
На площади, напротив исполкома («белого дома»), вместо Ленина – внушительная стоянка автомобилей и большой супермаркет.
Улица Советская начинается судом и заканчивается тюрьмой.
По Глубокому бродит призрак агротуризма. В местной газете – объявления про частный домик-гостинницу, отдел по спорту и туризму поводит агитацию за туристические усадьбы без реальной помощи, то тот, то этот собеседник рассказывает, что хочет купить домик и зазывать туристов. На второй день хотелось убить всякого, кто заговорит про домик в деревне и сельский туризм. То же, что реально работает? уже сегодня выглядит плохо, просто — плохо…
Глубокое растет и развивается, в частном секторе строятся и перестраиваются новые дома, большие, иногда в два-три этажа. При этом местные жители жалуются на нехватку жилья…
Есть некое ощущение свободы действий, можно ходить туда-сюда, спрашивать, люди тебя особо не шугаются, довольно легко идут на контакт.
На пасху и религиозные праздники – дискотеки не работают.
Из развлечений: две дискотеки (популярная — в диско-баре «Спейс»), довольно приличное заведение бар «Неон», там даже стриптиз бывает, заведений для семейного отдыха –нет.
Действует театр-студия имени Игната Буйницкого, не особо популярная.
Встретил рыцаря-тамплиера, в Глубоком он один, другие братья по ордену – в Полоцке, всего — шесть, всем клубом ездили к братьям во Францию, на родину ордена тамплиеров. Доспехи сделали по старинным образцам в сельской кузнице.