© 2010—2013, АГТ-ЦСИ
E-mail: [email protected]
ПРОБЛЕМА СОЦИОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ РУССКОЯЗЫЧНОГО МЕНЬШИНСТВА В ПРОЦЕССЕ ЕВРОПЕИЗАЦИИ ЛАТВИИ
МАГИСТЕРСКАЯ РАБОТА
ЛЕОНИД КАЛИТЕНЯ
Студент II курса
ЕВРОПЕЙСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
Академический департамент политических наук
Программа магистра политических наук
Демократия и гражданское общество
Руководитель работы: профессор,
доктор социологических наук,
Ирмина Матоните
Вильнюс, 2010
СОДЕРЖАНИЕ:
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ.. 3
ВВЕДЕНИЕ. 4
1 ЭТНИЧЕСКИЕ И ЯЗЫКОВЫЕ МЕНЬШИНСТВА ЛАТВИИ.. 10
1.1 Исторический контекст проблемы русскоязычного меньшинства в Латвии. 10
1.2 Проблема гражданственности в мультикультурной политике. 13
1.3 Обзор литературы.. 15
2 ПОЛИТИЧЕСКИЕ АКТОРЫ ЛАТВИИ И ИХ ОТНОШЕНИЕ К ПРОБЛЕМЕ РУССКОЯЗЫЧНОГО МЕНЬШИНСТВА.. 18
2.1 Партийный состав Сейма и партийное поле Латвии. 18
2.2 Состав правительства. 21
2.3 «Политические долгожители» или элита. 22
2.4 Внешние акторы.. 25
3 ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ ИНТЕГРАЦИИ РУССКОЯЗЫЧНОГО МЕНЬШИНСТВА В ЛАТВИИ 28
3.1 Действия и дискурс кабинета министров и иных государственных представителей. 28
3.2 Действия и дискурс политических партий. 32
3.3 Действия и дискурс внешних акторов (Россия, ЕС) 40
3.4 Действия и дискурс экспертного сообщества. 45
3.5 Специфика процесса социальной и политической интеграции русскоязычных в Латвии. 50
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 56
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ.. 59
ПРИЛОЖЕНИЯ.. 64
Калитеня, Леонид
К 17 Проблема социополитической интеграции русскоязычного меньшинства в процессе европеизации Латвии: магистерская работа / Леонид Калитеня; научный руководитель
проф. д. И. Матоните; Европейский гуманитарный университет. Академический департамент политических наук. Программа магистра политических наук «Демократия и гражданское общество». – Вильнюс, 2010. – 63, [11] л.: табл. – Библиогр.: 59-63 с. (48 наз.).
UDK 323.15(474.3)(=161.1)
Ключевые слова: Социополитическая интеграция, политический актор, политическая элита, европеизация, русскоязычное меньшинство, неграждане, права человека, эпистемологическое сообщество, ОБСЕ, Сейм, Россия, Латвия
Объект исследования: Влияние экспертов Совета Европы, еврокомиссаров миссии ОБСЕ, на представителей Сейма, Кабинета Министров и Президентов Латвии.
Целью работы является прояснение наиболее важных аспектов процесса европеизации Латвии в контексте разрешения проблемы русскоязычного меньшинства.
Основные задачи работы: исследовать исторический контекст и теоретические аспекты проблемы; проанализировать состав актуальных политических акторов, имеющих отношение к проблеме русскоговорящего меньшинства; исследовать взаимодействия этих акторов, описать их основные проблемы и затруднения, выбранные ими способы решения; проанализировать специфику латышской ситуации по сравнению с другими случаями; оценить действия политических акторов и сделать выводы относительно предложенной серии гипотез.
Используя в качестве метода case-study, который проводится путём анализа статистических данных, институционального дизайна, структуры политического лидерства, а так же путём анализа вторичных источников (СМИ, аналитика и т.д.) были сделаны выводы о том, что:
1) Доставшаяся в наследство от СССР, ситуация существовали латышей и русскоговорящих в как бы «параллельных» культурных пространствах, после обретения независимости стала причиной неизбежного конфликта между ними по поводу будущего пути развития страны. Возникшая напряженность, в отношениях между Россией и Латвией, сопровождавшая процесс европеизации, имела чётко выраженную «внутриполитическая» обусловленность, и отрицательно влияла на положение русскоязычных;
2) Единственным политическим актором, имевшим чёткую конструктивную позицию в вопросе русскоговорящих меньшинств были представители структур и органов ЕС, а роль “эпистемологического сообщества” в процессе европеизации Латвии, на самом деле была решающей.
3) Выявлена причинно-следственная связь между конституционным дизайном Латвии, строгой социальной политикой и имеющей место коррупцией в виде «захвата государства».
На фоне мирового финансово экономического кризиса, проблема социальнополитической интеграции латвийского общества приобретает новую актуальность, ибо от выбора действующей политической элиты зависит, будет ли русскоязычная община обузой, которую нужно как-то поддерживать в рамках принятых европейских социальных стандартов, или же, через грамотное встраивание в политический и экономический процесс, она может стать ресурсом столь необходимым в кризисный период.
Работа может быть полезна действующим политикам, политологам, преподавателям и студентам политологических дисциплин.
ВКНМ – Верховный Комиссар по делам национальных меньшинств
ВС – Верховный Совет
ГКЧП – Государственный комитет по чрезвычайному положению
ЕБРР — Европейский Банк реконструкции и развития
ЕК — Европейская Комиссия (еврокомиссия)
ЕС – Европейское Сообщество
ЗаПЧЕЛ — За Права Человека в Единой Латвии
ИГПИ – Институт Гуманитарно-Политических исследований
ЛатССР – Латышская Советская Социалистическая Республика
ЛР — Латвийская республика
ВБ – Всемирный Банк
НП – Новая Партия
НПО – Неправительственная организация
ОБСЕ – Огранизация по Безопасностии Сотрудничеству в Европе
ЦВЕ – Центральная и Восточная Европа
CPI — Corruption Perceptions Index
LLL – Latvian language law – Латвийский закон о языке 1989 года
WB – Wold Bank
Данная работа являет собой попытку осмысления некоторых процессов сопровождавших трансформацию режимов политического правления в странах бывшего социалистического лагеря. На примере Латвии, бывшей советской республики, будет рассмотрена проблема интеграции русскоязычного меньшинства в общегосударственную и национальную общность. Сам предмет работы относительно не оригинален – интеграция русскоговорящего меньшинства в Латвии и проблемы с этим связанные не редкость в исследовательских и студенческих работах, но в данном случае предлагается рассмотреть проблему как можно более широко и комплексно, найдя корреляцию с другими явлениями Латвийской общественной жизни. Актуальность данной работы так же заключается в том, что вопросы интеграции национальных, этнических и языковых меньшинств в рамках единого национального государства пока не имеют универсальных, однозначных и «технологически простроенных» решений и поэтому, пока что каждый конкретный случай необходимо рассматривать как уникальный. Действия политических элит и последствия этих действий подлежат скрупулезному анализу, дабы как минимум у политиков имелся материал для вынесения как можно более взвешенных и продуктивных решений, а как максимум – совершенствовалось социальное знание, которое может помочь снизить неблагоприятные общественные последствия процесса общей глобализации.
Восстановление государственности каждой страны имеет смысл рассматривать обязательно в комплексе перспектив дальнейшего существования государства. В случае с Латвией это была перспектива политического сближения со странами Евросоюза вплоть до вступления в ЕС. Данный путь предполагал протекание двух, как бы наложенных друг на друга процессов: евроинтеграции и европеизации. Если первый процесс представляет собой достаточно чёткий набор формальных действий по интеграции и критериев их оценки, то второй имеет более обширное и многозначное толкование в зависимости от сферы и рамок рассмотрения.
В политологической литературе наиболее общее понятие европеизации подразумевает распространение и внедрение принятых в ЕС управляющих норм, практик, положений в систему управления стран-кандидатов (здесь, Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), (но также это касается Турции и Юговосточной Европы)[1].
Такая формулировка для данной работы недостаточна, ибо весьма опрометчиво рассматривать процесс европеизации исключительно лишь, как адаптацию местного законодательства и процедур под нормы ЕС. Европеизация как процесс предполагает также распределение власти, включение в процесс принятия решений различных игроков (акторов) которые имеют возможность влиять на принятие политических решений (голосуя на выборах, используя право вето, приходя к консенсусу, инициируя законы и тд). Исходя из этого, более приемлемым является следующая дефиниция: европеизация это процессы (а) построения, (b) диффузии и (с) институализации формальных и неформальных правил, процедур, политических парадигм, стилей, «правил ведения дел», распространённых мнений и норм, которые определены и консолидированы в рамках принятия решений ЕС, а затем инкорпорированы в логику местного дискурса, идентичности, политических структур и публичной политики[2].
Основываясь на последнем определении, предполагается рассматривать сложившуюся к 90м годам ХХ века политическую проблему национальных меньшинств Латвии как многоплановую и сложную, согласно предлагаемым к рассмотрению процессам.
Начнём с краткого исторического контекста. Репрессии Советского режима 40х-50х годов, потери населения во время Второй мировой войны, а также крупномасштабная индустриализация Латвии в 60х-80х годах ХХ века привели к тому, что на начало 90-х демографический баланс между коренным и приезжим населения серьёзно изменился не в пользу первых. Доля латышей в общем населении Латвии составляла всего около 52% (по данным переписи[3] 1989 года). Причём большинство русскоговорящего населения проживало в крупных промышленных и администартивных городах (Рига, Даугавпилс, Вентспилс) и в этих городах оно имело подавляющее большинство (около 71 %), единственный город с преобладанием латышского населении — Елгава. Перестройка и распад СССР породили мощные политические процессы, приведшие к восстановлению независимости Латвии в 1990 году.
Политическая проблема вставшая перед Верховным Советом Латвии 1990 года созыва и молодой политической элитой того времени состояла из двух аспектов:
Исследуемая проблема: противоречие между изоляцией русскоязычного меньшинства в Латвии от участия в политической жизни[4] (необходимой, по мнению пришедшей к власти национальной политической элиты) и требованиями Копенгагенских критериев о соблюдении Прав человека и Прав национальных меньшинств как одного из условий по вступлению Латвии в Евросоюз.
Целью работы является прояснение некоторых аспектов процесса европеизации Латвии не только как принятия европейских норм в формальном плане и декларативном залоге, но и включения этих норм в практику принятия политических решений, согласования интересов и позиций политических акторов, а также рассмотрение последствий политических решений.
Тема исследования: Процесс разрешения проблемы гражданства русскоязычного меньшинства в ходе процесса Европеизации Латвии
Объект исследования:
Влияние «эпистемологического сообщества» экспертов[5], Совета Европы, Еврокомиссаров миссии ОБСЕ на министерства Интеграции Латвии, комитет по Правам человека, Сейм, представителей партий (радикальных националистов и умеренных), президентов Латвии.
Предмет исследования:
Оценка влияния и вклада различных политических и социальных акторов в формулировке и решении проблемы русскоязычного меньшинства Латвии.
В качестве метода выбран case-study (исследование отдельного случая) который проводится путём анализа статистических данных, институционального дизайна, структуры политического лидерства (неоструктурализм), а так же путём анализа вторичных источников (СМИ, аналитика и т.д.).
В качестве временных рамок берётся период с 1990 года (провозглашение независимости) до 2009 года. Сам период необходимо рассматривать как двусложный: до 2004 года (вступление Латвии в ЕС), когда актуальность заявленной к исследованию проблемы была препятствием для вступления в ЕС и после, когда вступление Латвии в ЕС как факт, перевёл проблему в иное поле политических задач. Период 2004-2009 год рассматривается уже из рамок соответствия не столько копенгагенским критериям, сколько нормам ЕС в области прав человека, национальных меньшинств и т.д.
Для иллюстрации исследуемых политических и социальных процессов предлагается следующая схема рассмотрения ситуации. (Рис.1)
Легенда:
На схеме изображены основные исследуемые институты Евросоюз (EU) в лице представителей Еврокомиссии (EC), Россия (RU) в лице представлявших её интересы персоналий – Президента (Prz) или министров (Mn). Латвия представлена в виде трёхсложного субъекта, который разделён на представляющих исполнительную власть министров (Mn), Президента (LA Prz) и Сейм (Saeima) с большинством латышских правоцентристских партий (LP). Нижний уровень – не прошедшие в парламент или находящихся в меньшинстве партии представляющие интересы русскоязычного меньшинства (RUL). Внизу вынесены представители экспертного сообщества, как несколько отстранённые субъекты, объединённые в сообщество не по политическим или географическим признакам, а скорее знанием и профессиональным признаком – работы со знанием.
В виде цветных стрелок представлены исследуемые каналы коммуникации взаимоотношений:
Синяя стрелка: Евросою (EU) – Россия (RU) (уровень Еврокомиссия – Президент или специальные представители);
Пурпурная: Латвия (с градацией согласно политического уровня) и внешние акторы (EU, RU);
Зелёная: Взаимодействия внутрилатышскиих акторов: Президент LA Pr , Сейм (и латышские партии) Saeima&LP, «русские» (славянские)[6] партии (RUL);
Фиолетовые штрихпунктирные стрелки обозначают принадлежность как бы вынесенных за территорию акторов «экспертного сообщества». Неявная общность этих акторов как сообщества обозначена фиолетовым пунктиром.
Описание схемы. Как видно из схемы на Рис 1, общее количество субъектов принимавших участие в тех или иных политических событиях достаточно велико (не менее 8, при том, что не учитывается фрагментация позиций внутри обозначенных «субъектов»). Если начинать считать их взаимодействия друг с другом на протяжении 19 лет, то мы получим очень большое количество трудноструктурируемых связей. Предлагаемая схема укрупнено представляет скорее институты (или кластеры) из которых (или от имени которых) те или иные акторы действовали. То есть предлагается скорее список возможных «каналов коммуникации», чем связей. Как использовались эти каналы и каково было содержание коммуникации – это есть задача исследования. Отдельное внимание уделено взаимодействию «внутрилатышских акторов», которое показано в виде внутренних тонких стрелок. Помимо политических акторов выделяется такой субъект как экспертное сообщество, которое хотя и несколько космополитично по своей сути, но всё-таки имеет некоторый ареал влияния внутри «своего» политического пространства, не являясь политическим субъектом как таковым.
Данная схема является моделью, иллюстрирующей изучаемую систему взаимоотношений акторов.
Серия гипотез: 1. Проблемой вхождения в Евросоюз, прежде всего был озабочен президент и министры Латвии, 2. Национальным (Latvian identity) возрождением были озабочены члены Сейма. 3. «Славянские» партии были заинтересованы в защите интересов своей целевой группы (любыми путями вплоть до аппеляции к «российским» акторам). 4. В ситуации разрывания на части общества, сообщество экспертов, работавших на изменение паттернов поведения политических субъектов в направлении ухода от ассимиляционной политики к современной мультикультуральной, выполнял функцию консолидации общества.
Выделяемое мной «эпистемологическое» сообщество (или сообщество экспертов) не имеет чётко обозначанной институализации и структуры (только если сетевой), но от того существует ли оно, действует ли, в каком направлении развивается дискурс, размышления и действия его членов, опосредовано зависят направление действия внутренних и внешних политических акторов.
План исследования:
Советский период истории Латвии принёс большие потери для коренного населения страны. Начиная с 1940 года было депортировано 44 271 человек, а также с конца сороковых до середины пятидесятых годов было репрессировано более 119 тысяч человек[7]. Более 120 тысяч латышей эмигрировало в страны Западной Европы спасаясь от советских оккупационных войск. Сюда нужно обязательно добавить факт почти полного уничтожения еврейского населения во время Второй мировой войны. Эти причины ещё не полностью объясняют изменения демографического баланса Латвии. Начиная с 1957 и до 1991 года, в Латвии проводился процесс крупномасштабной индустриализации, повлекший за собой приезд мобилизованных мигрантов из разных концов Советского Союза, в основном из России.
Кумулятивный эффект вышеперечисленных фактов послужил причиной того, что на начало 90-х годов ХХ века демографический баланс между коренным и приезжим населения серьёзно изменился не в пользу первых. Доля латышей в общем населении Латвии составляла всего около 52% (по данным переписи[8] 1989 года). Причём большинство русскоговорящего населении проживало в крупных промышленных и администартивных городах (Рига, Даугавпилс, Вентспилс) и в этих городах оно имело подавляющее большинство (около 71 %). Такой баланс коренного и пришлого населения был не свойственен соседним странам: Литве (83% литовцев) и Эстонии (67% эстонцев).
Начиная с 1987 года, в Латвии получили развитие мощные политические процессы, приведшие к тому, что 4 мая 1990 г. Верховный Совет ЛатССР принял Декларацию о восстановлении независимости и изменил название страны на Латвийскую Республику.
В самом Верховном Совете на тот момент сложилась ситуация противостояния двух основных фракций: Народный Фронт и Равноправие. Народный Фронт обладал большинством, и его члены добивались немедленной государственной независимости Латвии, а фракция Равноправие[9], сформированная в это же время, поддерживала сохранение Союза ССР.
Политическое руководство Народного фронта, находясь в ситуации, характеризующейся высокой степенью неопределённости (меньшинство латышского населения в городах, неустойчивое большинство в Верховном Совете, ГКЧП в августе 1991 и т.д.), приняло «простое» решение, имеющее целью изменить баланс сил – отстранить русскоговорящее население от участия в политической жизни.
15 октября 1991 года Верховный Совет Латвийской Республики принял Постановление «О восстановлении прав граждан и основных условиях натурализации», согласно которому, все жители Латвии были принудительно поделены на граждан и неграждан. Неграждане – 736 тысяч человек (около 30% от общего количества населения) были лишены гражданских (читай избирательных) прав. В это же время в Верховном Совете депутаты-неграждане (около трети, в основном представители фракции «Равноправие») были исключены из состава Верховного Совета. Получив большинство в ВС и изменив количество людей, наделённых избирательным правом, «латышское большинство» получило преимущества, позволяющие полностью контролировать ситуацию в стране.
В соседних прибалтийских странах Литве и Эстонии местная национально ориентированная политическая элита имела более-менее стабильное большинство как в парламенте (Верховном Совете), так и по количеству потенциальных голосов избирателей, и возможно не было такой острой необходимости в подобных радикальных решениях по вопросам гражданства. Однако, следует иметь ввиду, что стратегия на «исключение» или «включение» (inclusion) меньшинства в политический процесс не может быть основана только на количественном измерении. Ведь «русскогоязычные» не были исключительно «русскими» — к нему относились люди разных национальностей (беларусы, украинцы, поляки и т.д.) и сама проблема была вовсе не в сохранении национальной идентичности меньшинства. Не лишено основания предположение, что «противостояние» как стратегию использовали обе стороны конфликта, следовательно, развитие ситуации шло по сценарию эскалации напряжения, однако это как раз и говорит о том, что сценарий «ассоциативного включения» противоположной стороны в разрешение проблемы не рассматривался политичекими лидерами обоих сторон как наиболее подходящий.
Следует учитывать то, что восстановление государственности лишено смысла без учёта перспектив дальнейшего существования государства. В случае с Латвией, это была перспектива политического сближения со странами Евросоюза вплоть до вступления в ЕС (что в 90е конечно виделось несколько фантастично, но тем не менее). Данный путь предполагал протекание двух, как бы наложенных друг на друга процессов: евроинтеграции и европеизации. Об их различиях уже говорилось во введении.
Остановимся подробнее на следующих определениях и категориях.
Касательно определения «русскоязычного» населения необходимо дать пояснения. Согласно статистическим[10] данным в 1989 году в Латвии «нелатвийского» населения было около 48%. По составу около 34% представляют русские, около 4,5% белорусы, около 3,5% украинцы, 2,3% поляки, на представителей остальных национальностей приходилось около 3,7%.
На момент 1989 года большинство из них плохо знало латышский (лишь 18% свободно говорило) и предпочитало русский в качестве основного, латышкое же население на момент 1989 года гораздо лучше владеет русским (68% общается свободно). Сложность проблемы представляет также этот «ассиметричный билингвизм»[11]. Таким образом, под «русскоязычным меньшинством в Латвии» — мы понимаем ту часть населения, которая на территории Латвии в личной и общественной жизни общается на русском языке, крайне слабо владеет латышским языком. В своём большинстве эта часть населения родом из России и других стран СССР (Украина, Беларусь, Казахстан и т.д.) или является детьми первого поколения от совестких иммигрантов. Эта часть населения Латвии в своём большинстве не поддерживала провозглашения латвийской независимости 1990 г., и считала, что эвентуально, они имеют право на получение латвийского гражданства автоматически. Оказалось, что этой части характерно и принципиальное нежелание проходить процедуру натурализации (сдача специальных экзаменов по латышскому языку, истории, основам конституции и гимну Латвии), когда соответствующие законы были приняты.
Русскоязычные жители Латвии, имеющие статус неграждан не имеют избирательных прав, имеют ограничения в трудоустройстве: не могут служить в армии, работать в правоохранительных органах, быть государственными чиновниками, адвокатами, нотариусами, судебными заседателями и т.д. Существуют определённые ограничения экономических правах: в приобретении недвижимости, в правах на приватизационные сертификаты. В социальных правах существуют ограничения в подсчёте пенсионного стажа, в возможности обучения в некоторых вузах. Негражданам при этом разрешается состоять в латвийских партиях и делать им пожертвования. Неграждане мужского пола освобождены от несения воинской повинности. Ограничения внесённые законом о языке в редакции 1994 года (Latvian Language Law – LLL), существенно снизили возможность полноценно работать таким категориям профессий как учителя, журналисты, артисты, литераторы. Русскоязычные представители этих профессий теряли возможность полноценно работать, прежде всего из-за сужения сферы своей трудовой деятельности под влиянием этого закона. Получение достаточно хороших языковых (и новых культурных) навыков, необходимых для полноценного участия в рынке труда этих профессий требовало слишком больших временных и финансовых затрат, чего в период кризиса перехода не могло быть в достатке у большинства из них. Да и инфраструктура подобных услуг (обучение языку до профессионального уровня) на тот момент не была достаточно развита как с точки зрения качества, так и пропускной способности.
Результатом политики натурализации проводившейся с 1990 до 2009 года стало сокращение числа неграждан населения до 344 095 (15,26%)[12]. Из них около 99,6 % представители тех или иных национальных меньшинств (больше всего — 65,9% русские).
Крайне заманчиво и просто было бы рассматривать процесс разрешения этой проблемы исключительно с точки зрения того, что ЕК (еврокомиссия) использовала условия вступления в ЕС (Копенгагенские критерии) в качестве мощного рычага давления на Латвию для улучшения положения русскоговорящего меньшинства. Однако подобный редукционистский подход не адекватен сложности ситуации и не позволяет рассмотреть многообразия актуально представленных политических позиций, и адекватно оценить результаты работы Еврокомиссаров миссии ОБСЕ, Совета Европы, Министерства Интеграции Латвии, комитета по Правам человека, Сейма, представителей партий, президентов Латвии, неправительственных организаций (НГО).
Современная политика характеризуется тенденцией к мультикультурности, однако это не должно вводить в заблуждение о простоте решения проблем взаимоотношений между «иными» или между «своей группой» и «чужими». Когда Бауман[13] вводил понятие мультикультурализма, он говорил о том, что существует как минимум две стратегии отношений с чуждой культурой:
Концепция гражданства рассматривается как комплекс из трех основных элементов[14]:
Идентичность (identity) в этом тексте понимается исключительно как национальная идентичность (national identity). Идентичность может быть представлена как осознание принадлежности к одной политической и социальной общности, как в индивидуальном плане, так и в коллективном. При этом нужно помнить, что социально политическая интеграция различных социальных групп, классов или страт является скорее целью (или проблемой) любой концепции гражданственности, чем составным её элементом.
Характеризуя предрасположенности и установки социальной среды Латвии 90х, очень точно подходит сделанное Зиммелем (G.Simmel)[15] описание противостояние «чужому» как инокультурному феномену. В классическом анализе социальных субъектов, которые «одновременно близки (на одной территории) и далеки (по культурным или идеологическим основаниям), происходит процесс объективации и, как результат «чужие» объекты характеризуются как отдаленные, и не рассматриваются в качестве лиц, а абстрагируются как определенный тип».
Данной анализ позволяет понять доминирующие установки (attitudes) на абстрагирование и обобщение в обоих соревнующихся группах: и латышской и русскоязычной, что позволяет объяснить методы и средства достижения целей обоими группами.
Джон Рэндалл (John Rundell) в работе «Иностранцы, граждане и посторонние: мнимость (виртуальность) инаковости, мультикультурализма и космополитизма в мобильном обществе» утверждает следующие тезисы, имеющие отношение к рассматриваемой теме: «Несмотря на то, что идеи космополитизма и мультикультурализма уже не только являют из себя «теорию» (И.Кант «Вечный мир»), но и характеризуют направление развития политик (polity) современных национальных государств, следующие явления не утратили своего влияния на положение меньшинств (если они воспринимаются как «чужаки»). Прежде всего, это миф о том, что национальное государство необходимо строить на моноэтничной основе или же сращивания понятия народ и этнос».
В XVII-XIX веках, когда строительство национальных государств было одним из самых значимых процессов эпохи, происходило соревнование среди этносами за доминирование в установке своих культурных правил и норм в процессе строительства национального государства. Множество войн и человеческих жерв, этого периода, характеризует подобную установку (attitude) на решение вопроса. По прошествии XX века, наиболее адекватным считается подход, при котором само «национальное государство становится посредником в соревновании различных групп (в том числе этнических) за принятие тех или иных норм (знаков, символов и тд). Таким образом, напряжённость борьбы определённым образом снижается через введение категории гражданства, равноправного для всех групп и переведения конфликта к переговорному варианту»[16].
Однако и сегодня «позиции национализма являются наиболее обычным типом отношения к «чужим» группам. «В этом контексте отношения могут быть сильно редуцированы и содержать элементы тревоги, страха и стигматизации»[17].
Представленный ниже обзор призван задать рамочные и топические тезисы, которые в дальнейшем служат ориентирами при анализе материала. Эти же статьи и книги отчасти сами служат источником материала для исследования.
David J. Galbreath в статье «International Sources of Domestic Policy: Europe and Latvia in the context of minority rights» подробно рассматривает процесс формулировки и разрешения проблемы социополитической интеграции русскоязычного меньшинства в Латвии. Наиболее интересным тезисами является высокая оценка роли «эпистемологического сообщества» и мультиуровневой политики ЕК характерной при решении проблемы русскоязычного меньшинства. По его мнению, именно сочетание этих двух факторов позволило сдвинуть ситуацию в более конструктивное русло.
Этот же автор в статье «The Politics of European Integration and Minority Rights in Estonia and Latvia» проводит сравнительный анализ действий по решению проблем русскоговорящих меньшинств в Латвии и Эстонии. Текст позволяет глубже понять принципы работы миссий ОБСЕ в Балтийском регионе в рамках проблемы социополитической интеграции русскоязычного меньшинства и как следствие оценить те усилия и результаты, которых удалось добиться всем участникам процесса.
Для отнесения к другим примерам разрешения проблем этнических меньшинств, с целью исследования инструментов и результатов, статья Carol Schmid, Brigita Zepa and Arta Snipe «Language Policy and Ethnic Tensions in Quebec and Latvia» представляет собой сравнительный анализ проблемы франкоязычного меньшинства в Квебеке (Канада) и русскоязычного в Латвии. Основной тезис: четыре фактора делающие возможным сравнение и как следствие использование опыта Квебека в иных странах: уменьшение населения, встречная ассимиляция, социоэкономическая разность этнических групп и активизация общественных движений. При наличии их, мы можем говорить о сходстве сценарием и соответственно использовать историю Квебека как модель для прогнозирования.
Все вышеперечисленные статьи дают хороший теоретический материал, но самым лучшим содержательным сборником по всем представленным в Латвии акторам вовлечённым в решении проблем русскоязычного меньшинства является «Latvian-Russian Relations: Domestic and International Dimensions», под редакцией Nils Muiznieks. Автор – учёный и бывший Министр социальной интеграции Латвии, один из главных действующих лиц процесса интеграции Латвии в ЕС, участник многосторонних переговоров между ЕК, миссией ОБСЕ, правительством Латвии и России. В качестве материала используется 15 исследований различных авторов, которые комплексно рассматривают феномен русскоговорящего меньшинства, его роли и роли Росcии в процессе социополитической интеграции. Комплексность и незавершённость ситуации, объективная оценка действий различных акторов на протяжении 16 лет независимости, непоследовательная позиция России рассмотрены в этой книге в политическом, экономическом и социальном аспектах.
Jeffrey C. Alexander в статье «Rethinking Strangeness: From Structures in Space to Discourses in Civil Society» рассматривается проблема инаковости и отношения к чужому в рамках гражданства и проблема «гостеприимства» современного «какбы» мультикультурного и космополитического общества. Автор обращает внимание на социальные тенденции всё большего обособления индивидуумов, эрозии социальных отношений, когда чужих становиться всё больше. По отношению к исследуемой проблеме задаёт более глобальный контекст рассмотрения.
John Rundell в статье «Strangers, Citizens and Outsiders: Otherness, Multiculturalism and the Cosmopolitan Imaginary in Mobile Societies», рассматривает проблематику «чуждости» (или проблему «чужака» по Зиммелю (G.Simmel))[18] по отношению к современному гражданскому обществу. Утверждает тезис о роли государства как посредника в соревновании этносов при строительстве национального государства, что позволяет говорить об инклюзивной политике в этой сфере как единственной потенциально успешной.
В связи с непропорционально слабо представленной теоретико-аналитичекой позицией Росии в исследуемом вопросе, настоящей находкой, отражающей взляды и подходы Российского интеллектуального сообщества являются аналитические материалы Института Гуманитарно политических исследований (ІГПІ) (http://www.igpi.ru/) «Политические процессы в Латвии (1990-1999) политический мониторинг». Даётся подробный мониторинг событии каждые 3 месяца в течении девяти лет. Является очень важным источником информации, ибо аккумулирует информацию из источников до-интернетных СМИ и в ситуации недостаточности или отсутствия исследований западных институтов. Основной тезис: русскоязычное меньшинство на самом деле оказалось заложником внутриполитических процессов Латвии и России, вписаться в которые и эффективно отстоять права своих членов оно не смогло по причине узости исторического масштаба рассмотрения ситуации и архаичных представлений о современной ситуации его лидерами.
Краткие выводы по разделу 1: Русскоговорящее меньшинство в Латвии явилось определённого типа наследием СССР. Ещё во времена СССР латыши и русскоговорящие существовали как бы в параллельных культурных пространствах, которому способствовал ассиметричный билингвизм этих групп. После обретения независимость конфликт между группами по поводу пути развития страны был неизбежен. Разрешение же подобных конфликтов, да ещё в условиях недостроенного национального государства есть нерешённая проблема постиндустриального общества, о которой говорят приведённые в обзоре литературы авторы.
Данное исследование направлено на изучение позиций вовлёчённых в решение проблемы русскоязычного меньшинства политических акторов, на процессы согласования их интересов, и последствия политических решений. Для решения этой задачи, необходимо составить исчерпывающий список наиболее значимых акторов политического процесса в Латвии 1990-2009 годов и проанализировать действия этих акторов и по возможности восстановив свойства и установки социальной среды, в которой протекали исследуемые политические процессы.
Используемое в работе понятие актор основано на следующем определении: Политический актор — (лат. actor – деятель) – индивид, общественная группа, институт и пр., осуществляющий конкретное политическое действие, т.е. субъект действия. В политологии термины актор и субъект выступают как синонимы[19].
Политический актор — субъект, активно осуществляющий какую-либо из форм политической деятельности[20].
Приведённное определение близко к определению данного Гидденсом (Anthony Giddens) , который понимает акторов как субъектов, способные действовать и, более того, способность действовать по разному в той или иной ситуации». Способность к рефлексии собственных действий является по Гидденсу одним из важнейших свойств социальных и политических акторов.
Политические процессы Латвии прежде всего завязаны на партийный состав Сейма (до 1993 года — Верховного Совета 1990 года созыва, как переходного варианта) на предмет отношения к проблеме русскоязычного меньшинства. Сейм – законодательный выборный орган ЛР, с помощью законов определяющий рамки деятельности государства. Партийный состав поможет понять, представители каких партий и каких идей имели большинство в парламенте и следовательно несут отвественность за те или иные законы или действия государственных органов.
В течении 19 лет с 1990 по 2009 год в работе законодательного органа ЛР приняло участие более двадцати [21] политических партий и движений. В Приложении 1 (см. ПРИЛОЖЕНИЯ) даётся полный список этих партий и движений с краткой аннотацией их формального отношения к проблеме русскоязычного меньшинства и сопутсвующих этой проблеме вопросов (язык, образование и тд). В данный список включен состав партий и движений Верховного Совета ЛР 1990 года тоже, т.к. в первые годы независимости он фактически выполнял функции Сейма, хотя конечно формально не назывался «Сейм» (Saeima).
Основываясь на данных Центральной избирательной комиссии Латвии[22], мною была составлена таблица Таблица 2.1: Партийный состав Сеймов с 1993 по 2009 год (с учётом состава Верховного Совета 1990-1993 года). (См Приложение 2). Последняя колонка с оценкой отношения к вопросу русскоязычного меньшинства Латвии в Таблице 2.1, заполнена на основе анализа официальных сайтов партий и аналитики публичных высказываний их лидеров, а также информации списка в Приложении 1.
Если принять за основной критерий отношение к проблеме социополитической интеграции русскоязычного меньшинства, то можно сгруппировать все партии, представленные в Сеймах с 1993 по 2009 год, по четырём уровням: право консервативные (национально ориентированные), правоцентристские (умеренно национально ориентированные), левоцентристские (умеренные социал-демократические позиции, левые (радикально – интернационалистические и правозащитные позиции).
Если провести суммирование по критерию отношения к языковой проблеме, то получим следующую таблицу:
Таблица 2.2
Распределение мест (баланс сил) в Сейме с 1990 оп 2009 год по отношению к вопросу о русскоязычном меньшинстве и его правах.
| Период созыва | 1990 | 1993 | 1995 | 1998 | 2002 | 2006 |
| праые радикалы | 0 | 21 | 22 | 17 | 17 | 8 |
| правоцентристы | 60,20 | 54 | 59 | 53 | 58 | 69 |
| левоцентристы | 10,45 | 18 | 14 | 16 | 25 | 17 |
| левые, интернац | 29,35 | 7 | 5 | 14 | 0 | 6 |
Л.Калитеня 2010
Данные получены путём суммирования данных последней колонки Таблицы 2.1 (см. Приложение 2).
Для наглядности, и с целью визуализации процессов, мною построена диаграмма, показывающая динамику изменений в распределения партийных мест Сеймах по отношению их участников к вопросу национальных меньшинств.
Л.Калитеня 2010
Рис 2.1. Диаграмма 1: Динамика изменений в распределения партийных мест Сеймах по отношению их участников к вопросу национальных меньшинств.
Цвета линий соответствуют цветам использовавшимся в Таблице 2.1 при оценке отношений партий к вопросу меньшинств. Если укрупнить и посмотреть простой баланс сил левых и правых, то просуммировав места правоориентированных партий и левоориентированных, получим следующую диаграмму.
Калитеня 2010
Рис 2.2. Диаграммма 2 , Балланс сил по отношению к вопросу русскоязычного меньшинства.
Краткий анализ состава и трендов по диаграммам.
Состав правительства является вторым необходимым этапом анализа институционального дизайна Латвийской политической системы. В Таблице 2.3 (см Приложение 3) представлены премьер министры (по латышскому законодательству они называются Президентами министров) и министры, ответственные за вопросы образования и прав человека. Данные представлены на основании статистики официального сайта Кабинета министров Латвии с 1990 по 2009 год [25]. Именно эти министры были наиболее актуальными действующими лицами в процессах связанных с движением за права русскоязычного меньшинства.
Переходный период с 1990 по 1993 годы, когда формально действовал не Сейм, а Верховный Совет Латвийской Республики включён специально, т.к. функция легитимного законодательного органа исполнялась именно им, хотя название не соответствовало конституционному.
Оценивая списочный состав (Таблица 2.3), мы видим:
Предыдущая подглава выявила, что партийный состав Сейма на протяжении почти двух десятков лет независимости менялся настолько часто, что мы не можем выявить доминирующую в нём партию для анализа того, какая политика проводилась (на основе партийной программы например). Около двух десятков партий имели места в Сейме за это период, и если учитывать фракции внутри партий и Сейма то анализ программ будет скорее ценен только как феномен сам по себе, а не в отношении реальной политики.
Так как конституционный дизайн Латвийской республики наделяет Сейм большими полномочиями, то представляется важным для понимания роли этого субъекта в процессах связанных с интеграцией русскоговорящего меньшинства, выяснить такой вопрос: а какова была преемственность между Сеймами разного созыва, если партии менялись часто и даже иногда создавались под конкретные выборы и конкретного политика? Предлагаемы анализ может помочь ответить на вопрос, если не конкретная партийная программа была основой социальной политики, то насколько стабильный был состав индивидуумов, которые могли в разное время быть членами разных партий, но предполагается, что политические взгляды их не менялись так же часто как партийные списки.
В Таблица 2.4 (см Приложение 4) приводится список всех депутатов Сейма (и последнего ВС ЛР) не менее чем дважды участвовавших в его работе, отсортированный определённым образом, дабы было наглядно видно наличие «парламентских долгожителей» или «элиты» которая могла бы проводить политику в периоды более продолжительные, чем в межвыборный период.
Оценивая Таблица 2.4, мы можем видеть список из 173 человек, которые более одного раза были депутатами Сейма. В этом списке мы видим руководителей крупнейших партий, парламентских фракций, министров и тд. Сам это список мало информативен по отношению к исследуемой проблеме, поэтому подвергнув его анализу мы можем вычислить и наглядно представить преемственность Сеймов Латвии. Преемственность понимается величина, показывающая какое количество депутатов было переизбрано в следующий Сейм. На Диаграмме 3 (Рис.2.3) представлено распределение повторно избранных депутатов. Масштаб рассмотрения включает повторно выбранных «через раз» депутатов, что делает видимым процент возврата «проигравших» как отдельный тренд.
Калитеня 2010
Рис.2.3 Диаграмма3: Переизбранные повторно Депутаты Сеймов
Как видим все Сеймы, за исключением V (Первого после обретения независимости в 1990) не менее чем на 40% были скомплектованы из депутатов предыдущего (до 55% если смотреть 2 предыдущих). VII Сейм 1998 года созыва отличается меньшим количеством «старых» депутатов. Наиболее выдающиеся результаты IX Сейма – он на 78% скомплектован из депутатов предыдущего, то есть степень переемственности очень высокая. Если оценивать общий тренд, то видно как формируется группа «профессиональных» политиков, которая к 2006 году начинает преобладать. 1998 год, когда «славянские» партии смогли объединиться под общей платформой, показывает, некоторую девиацию, но после 2002 года (распад коалиции), как видим, всё вернулось к прежней тенденции.
Ниже, на основании тех же данных, составлена диаграмма на которой сравниваются количества депутатов дважды и трижды подряд выбрнанные в Сейм (Рис.2.4, Диаграмма 4)
Калитеня 2010
Рис. 2.4 Диаграмма4 – Депутаты выбранные трижды подряд
Эта диаграмма помимо подтверждения роста тренда на «профессионализацию» депутатов (рост количества трижды избранныхв Сейм), проясняет ситуацию 1998 года – в него пришло больше «трижды выбранных», то есть версия о приходе «новых людей» в Сейм благодаря коалиции левых не имеет оснований.
Данный анализ показывает, что происходит формирование устойчивой группы политиков, которых можно в определённом смысле даже назвать политической элитой, которые несут ответсвенность за ситуацию в Латвиии. Вместе с тем, на основании Диаграмм 1 и 2, которые показывают, что распределение левых и правых сил не меняется, мы можем констатировать, что происходит консервация ситуации, снижение потенциально возможной социально-политической мобильности. По отношению к исследуемой проблеме, это может означать, что мы наблюдаем тренд на сужение «окон возможностей» к преодолению противоречий и напряжений между русскоговорящей и латышской общинам.
Функционирование такой труднообъяснимой общности происходит на практике через трансфер идей[28]. Через международное сотрудничество и образование происходит конвергенция политик. Обучение происходит когда эксперты, представляющие так или иначе какие либо сетевые структуры, начинают через своё участие конвергировать государственную политику. Для политиков же использование экспертов с их знанием имеет как минимум 2 пути потребления: убеждение (persuasion) и предполагаемое преимущество (pre-emption). Первый есть как бы прямой путь воздействия с помощью аргументов, знаний и логики на лицо принимающее решение, а второй это представление перспектив политики через использование знаний, которое даёт очевидные преимущества как в политической конкуренции, так во избежание пагубных последствий решений, так и повышении выигрыша и т.д. Питер Хаас (Haas), считает, что касательно ЕС, сейчас преобладает именно первый тип работы экспертов (убеждение), но со временем всё большую часть официальной Брюссельской политики будет составлять предполагаемое преимущество (pre-emption).
В данной работе, не претендуя на самый широкий охват этой аудитории мною рассматривались в качестве образцов работы «эпистемологического» сообщества деятельность Нилса Муйжниекса, не столько на месте Министра по интеграции, сколько аналитика, исследователя и консультанта, и действия Верховного комиссара по национальным меньшинствам (ВКНМ) Макса Ван Дер Стула. Российских экспертов, непосредственно работавших с ситуацией мне не удалось обнаружить среди открытых источников, но аналитические материалы Ильи Кудрявцева, Дмитрия Алёхина, Майи Иткиной из Института гуманитарно политических исследований (ИГРПИ) вполне отражают видение проблемы с российской стороны и использованы мной в работе.
Краткие выводы к Разделу 2:
Наблюдается две устойчивых тенденции:
Политическая культура. Анализируя исторический период первых полутора десятков лет независимости Латвии после распада СССР, можно увидеть, что депутаты Сейма и члены правительства Латвии далеко не всегда были готовы работать по европейским нормам (европеизация), определяющим верховенство прав и свобод. При принятии решений, в качестве определяющих, они предполагали ставить скорее партийные или прагматические интересы, понимая их как национальные. Если говорить о системе образования например, то премьер Андрис Шкеле (1999 год) по отношению к этой сфере, чаще всего использовал такие слова: реорганизация и оптимизация. Соответственно и министр образования Силвия Голде (НП)[29] говорила об оптимизации и реорганизации как основных процессах в области образования. То есть в риторике, проблема ограничивалась экономическими и организационными рамками.
Сам уровень политической культуры элиты становящегося государства наиболее ярко характеризуется фактом того, что министр иностранных дел правительства 1993 года Г.Андреевс на выступая на заседании ВС ЛР предлагал решать вопрос о возвращении Латвии ее миссий в Париже и Женеве (принадлежавших ЛР до 1940г. и затем перешедших к СССР) не путем каких-либо переговоров (с Россией, со странами-хозяевами), а выселением силой используя местную полицию. Это вступление министра было встречено аплодисментами депутатов.[30]
Относительно состояния политической культуры в эти годы может служить ярким примером обсуждение кандидата на пост министра финансов. 16 января 1997 года Сейм 44 голосами “за” утвердил назначение В. Мельника на пост министра финансов, комментатор одной из ведущих латышских газет “Neatkariga Rita Avize” отмечает: “В обществе уже созрело мнение, что недопустимо через шесть лет после восстановления независимости ставить на пост министра финансов инородца” [31]
Однако характер деятельности министров не позволял им, в отличие от депутатов, например, или руководителей политических партий не обращать внимания на проблемы связанные с русскоязычным меньшинством. Для решения этих проблем, решением Кабинета Министров летом 1995 было учреждено Бюро по правам человека. В сентябре 1995 года Сейм принял Закон о Бюро по правам человека в первом чтении, и уже тогда правительству пришлось преодолевать упорное сопротивление депутатов Национального блока, выступавших против создания такого института.
С другой стороны, политическое большинство Сейма имевшее определяющее влияние на состав правительства и принимавшее законы, опосредованно влияло на его действия или, в крайнем случае, бездействие. В начале марта 1996 года правление Партии народного согласия (ПНС) выступило с обращением к премьер-министру. В нем указывалось на несоответствие действий Министерства науки и образования по реорганизации русских школ Латвии действующему Закону об образовании. По мнению ПНС, министр образования М.Гринблатс (лидер национално ориентированной партии «Отечеству и свободе» (ОС)) руководствуется не законом, а своей партийной программой. ПНС призвало премьер-министра оценить соответствие министра занимаемой должности[32]. Обращение не имело последствий.
В декабре этого же 1996 года Государственное бюро по правам человека опубликовало свое заключение о списке различий в “неполитических” правах между гражданами и негражданами. По мнению Бюро, нормы десяти законов ЛР не соответствуют международным обязательствам Латвии, вытекающими из ратифицированных ЛР конвенций по правам человека, и являются дискриминационными в отношении неграждан. То есть помимо вопросов «русского языка» Бюро идентифицировало ущемление экономических прав. Данная информация опять же никак не повлияла на действия правительства
Вопрос прав человека и отношения к нему среди латышских политиков требует отдельного рассмотрения. Из анализа официальных сайтов ООН «Статус договоров о правах человека в базе данных ООН[33] и Совета Европы «Договоры о правах человека в базе данных СЕ» можно увидеть, что Латвия скорее вынуждено участвовала в подписании договоров, что следует из достаточно поздних дат ратификации, неполных подписаний и неподписании нескольких документов «необязательных» по отношению к Копенгагенским критериям.
Латвия достаточно поздно подписала Европейскую социальную хартию и иные документы касательно прав человека, ибо, по мнению национально-радикальных политических сил, это могло угрожать государственности Латвии. Следует обратить внимание на этот факт, потому что российские политические силы, находившиеся у власти, так же не уделяли вопросу прав человека должного внимания, в отличие, например, от структур ЕС (ОБСЕ, Совет Европы и тд). Требования этих структур привели к тому, что всё-таки в период с 1993—1995 гг. была утверждена должность Государственного министра по правам человека. В 1995 году было создано Государственное бюро по правам человека.
Подготовка к вступлению в ЕС. Перспектива дальнейшего стратегического развития страны, ставила перед правительством и политический элитой задачи определения своего места в мировом и в частности Европейском, политическом пространстве. 27 октября 1995 года правительство Латвии подало председательствующей в ЕС Испании официальную заявку на вступление в ЕС. Для успешного выполнения этого процесса, помимо экономических требований, предусмотренными Копенгагенскими критериями, самым насущным для Латвии был вопрос о социализации национальных меньшинств. Особенность русскоязычного меньшинства, заключавшаяся в его скорее идеологическом противостоянии, чем культурной самобытности, делало проблему трудноразрешимой в краткосрочный период.
На референдуме 20 сентября 2003 года 66,97 % граждан Латвии проголосовали за присоединение страны к ЕС. 32,26 % проголосовали против, это с учётом того, что около 400 000 неграждан не имело права принять участия в голосовании – это был не очень приятный знак. Для успешного продвижения к вступлению в ЕС, правительству пришлось принимать решения, которые не были популярны среди национально ориентированного большинства депутатов парламента. Чтобы получить статус на скорейшее членство в ЕС, Латвия подписала в 1997 году Европейскую социальную хартию. В 1998 году был учреждён пост представителя Кабинета министров при международных правозащитных организациях. В феврале 2001 года после долгих обсуждений и откладываний был дан старт Национальной программы по интеграции общества, что ставило своей целью снижение напряжённости между русскоязычной и латышкой общинами и в 2002 году учреждён пост Министра по особым поручениям по вопросам социальной интеграции. Все эти действия привели к определённым улучшениям в положении русскоязычного меньшинства в сферах натурализации, образования и использования русского языка, что позволило Латвии 16 апреля 2003 года в Афинах подписать договор о присоединении к ЕС и из статуса кандидата перешла в статус будущей страны-участницы. 1 мая 2004 — вместе с другими 9 странами Латвия стала полноправной страной-членом Европейского союза.
Президент. В этой главе ещё стоит уделить внимание роли, которую сыграл президент Латвии, и которая могла компенсировать и в какой-то мере действительно компенсировала склонность Латышской политической элиты решать вопросы «простыми методами». В 1993 году Национально ориентированные политические силы V Сейма разработали такой закон огражданстве, который, президент Латвии Гунтис Улманис отказался утвердить, и закон был возвращен в парламент. Позднее он всё-таки был принят, но уже с поправками (квоты на натурализацию были исключены), хотя в нём остались несколько несоответствий ряду международных требования по правам меньшинств и беженцев.
Президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга – канадская латышка, психолог, профессор университета, автор научных трудов, хотя и занимала в национальном вопросе довольно жесткую позицию, близкую к позиции национал-радикалов, однако понимала необходимость соответствия законов Латвии требованям международных организаций. Ее первым смелым шагом было возвращение в Сейм закона о государственном языке. Этот шаг потребовал от нее большого мужества. В своих последующих выступлениях и интервью она не раз возвращалась к мотивам этого своего решения. Они таковы:
1) принятый Сеймом закон о государственном языке содержит определенные противоречия, и некоторые положения этого закона не соответствуют латвийской конституции (Сатверсме),
2) закон о государственном языке должен соответствовать международным правовым нормам. Вместе с тем президент Латвии неоднократно подчеркивала, что она поддерживает дух закона, направленный на защиту латышского языка, как государственного языка.
Как видим Президент Латвии, как представительное лицо действовал более взвешенного и продуманно, чем министры и в этом смысле переизбрание Г.Улманиса и В.Вике-Фрейберге на второй срок показательно.
Судебная власть. Важно отметить и такой момент как слабость судебной власти Латвии. Независимость этого органа в принципе не подвергается сомнению, однако механизмы реализации решений и доступность его как субъекта решений противоречий и конфликтов далеки пока от совершенства и возможно в будущем работа по его совершенствованию сможет в определённой степени снять напряжение взаимоотношений латышской и русскоязычной общин. Приведу лишь 2 примера для иллюстрации этого тезиса:
Общие выводы: Политическая элита, ввиду невысокой поддержкой электората идей всключения русскоговорящего меньшинства в политический процесс, не была склонна смягчать социальную политику, однако перспектива вступления в ЕС и необходимость соответсвия Копенгагенским критериям делала этот шаг неизбежным. Создание Программы национальной интергации есть дань этому требованию, хотя очень успешной эту программу пока никто из экспертов не считает.
В данной подглаве я предлагаю к детальному рассмотрению три основных свойства достаточно полно характеризующих установки и предпочтения политических партий Латвии, а также их коммуникацию в отношении вопроса рускоязычного меньшинства.
Во-первых, важно проследить в общих чертах историю действий и взаимодействий партий в Сейме, которая, определённым образом отражает и фиксирует все сложности, конфликты, реакции и изменения в политичском поле рассматирваемого времени.
Во-вторых, также мне представляется важным обратить внимание на соревновательный принцип их действий (в отличие от консенсусного или сотрудничества);
И в-третьих, мне представляется важным обратить внимание, помимо исторических и ситуационных, на конституционные рамки в которых действовали акторы. На самом деле конституционных дизайн, особенно в странах с демократическим политическим режимом оказывает существенное влияние на происходящие процессы, другое дело, что акторы участвующие в этих процессах, вынуждены довольствоваться чаще всего субьективной оценкой довлеющих факторов и не всегода могут адекватно оценивать долю влияния различных рамочных условий. Я постараюсь доказать, что конституционный дизайн оказал очень сильное воздействие на ситуацию с русскокговорящим меньшинством и проблематика недостаточного принятия во внимание политическими акторами прав человека как ценности, является помимо прочего следствием особенностей дизайна конституции Латвии.
4 мая 1990 г. Верховный Совет ЛССР принял Декларацию о восстановлении независимости и изменил название страны на Латвийскую Республику. Этот момент стал возможен благодаря долгосрочным политическим процессам, происходившим в Латвии на протяжении предыдущего десятиления и Перестройки, однако детальное рассмотрение этих процессов не входит в рамки нашего исследования. Только один важный момент требует внимания: на протяжении последних десятилетий существования Советской Латвии сложилась ситуация «параллельного» существования русскоязычной общины и латышской. Обстоятельства и основания подобной ситуации приводятся во введении, пока же важно запомнить, что ситуация «расколотости» Латвийского общества не случилась одномоментно, а формировалась десятилетиями. До кризиса советской власти как политического режима, это «параллельное» существование общин не являлось важным фактором ибо никак не влияло на принятие политических решений, а вот в конце восьмидесятых годов ситуация изменилась кардинально: необходимость принятия решения о дальнейшем пути развития Латвии вызвало противостояние двух мнений или даже стратегий.
Взаимодействие в Сейме. В Верховном Совете Латвийской Республики 1990 года сложилась ситуация противостояния двух основных фракций: Народный Фронт и Равноправие. Народный Фронт обладал большинством, и его члены добивались немедленной государственной независимости Латвии, а фракция Равноправие[35], сформированная в это же время, поддерживала идею сохранения членства в Союзе ССР.
Политическое руководство Народного фронта, находясь в ситуации, характеризующейся высокой степенью неопределённости (меньшинство латышского населения в городах, неустойчивое большинство в Верховном Совете, ГКЧП в августе 1991 и т.д.), приняло вынужденное, хотя и неоднозначное по своим последствиям решение, имеющее целью изменить баланс сил.
15 октября 1991 года Верховный Совет Латвийской Республики принял Постановление «О восстановлении прав граждан и основных условиях натурализации», согласно которому, все жители Латвии были принудительно поделены на граждан и неграждан. Негражданами признавались все, кто не проживал на территории Латвии до 1940 года и их потомки. С формально-юридической стороны, Латвийская республика образца 1989 года признавалась преемницей Латвии, оккупированной в 1940 году СССР, со всеми вытекающими последствиями. Это решение, в общем-то вполне правомочно и даже не плохо обосновано, однако ситуативно, оно положило начало серии открытых конфликтов.
Первым конфликтом стало исключение из состава ВС ЛР почти трети депутатов-неграждан, в основном представителей фракции «Равноправие». Формальности были соблюдены, но по сути десятки тысяч избирателей (и граждан и неграждан) проголосовавших на выборах за этих депутатов (а выборы в ВС были признаны свободными) были лишены результатов реализации своего гражданского права. Получив большинство в парламенте и изменив количество людей, наделённых избирательным правом, «латышское большинство» получило преимущества, позволяющие полностью контролировать ситуацию в стране с позиции доминирования, прежде всего в Сейме.
В 1989 году Верховным Советом Латышской республики был принят Закон о государственном Языке, который предоставил статус государственного русскому языку вместе с латышским на трёхлетний переходной период, в течение которого предусматривалось усиленное обучение русскоязычных латышскому, в зависимости от профессинальных потребностей. По окончании этого срока русский должен был утратить этот статус, что и произошло в 1992 году. Не удаляясь в детали, нужно только лишь отметить, что результатом стал отток русскоязычных управленческих кадров из госаппарата — к концу девяностых 83% госслужащих были этническим латышами[36]
В то же самое время партии и политические движения, стоявшие на позиции защиты интересов прав русскоязычного меньшинства («Равноправие», «Согласие для Латвии – Возрождение для народного хозяйства», «Партия демократического центра») в своих действиях акцентировались на протестных действиях и апелляции к нарушению прав человека в международных органах и структурах. Даная стратегия, которую можно назвать «стратегией сопротивления» решала некоторые задачи, однако не принесла и не могла принести существенного изменения ситуации. Несомненными достижениями в решении проблемы меньшинств (в рамках прав человека вообще) можно отнести следующие структурные изменения:
С 1990 г. в парламенте существует Комиссия по правам человека[37] (изначально — Комиссия по правам человека и национальным вопросам, сейчас — Комиссия по правам человека и общественным делам)
В период с 1993—1995 гг. была утверждена должность государственного Министра по правам человека.
С 1 февраля 1995 в Латвии начался процесс натурализации неграждан (прежде всего — бывших граждан СССР/ Латв. ССР, постоянных жителей Латвии) в соответствии с принятым в 1994 г. законом о гражданстве.
В сентябре 1995 года Сейм принял Закон о Бюро по правам человека в первом чтении, несмотря на сопротивление депутатов Национального блока, выступавших против создания такого института.
Верховным судом 6 июня 2003 года вынесено решение о неконституционности пункта 5 раздела 19 Закона о радио и телевидении, который ограничивает эфирное время вещания на языках меньшинств в латвийских частных средствах массовой информации, а также поправки к законодательству о выборах, принятые в мае 2002 года.[38]
Данные положительные сдвиги не меняли ситуацию в целом, что не осталось без последствий для Латвии как страны претендента на вступление в ЕС:
В июне 1996 года Латвию во второй раз посетил специальный советник Верховного комиссара ООН по правам человека Брайен Бурдекин. После общения с представителями правительства и депутатами Сейма, он дал достаточное резкое интервью газете “Диена”, в котором заявил, что “законопроект о Бюро по правам человека в нынешнем виде совершенно неудовлетворителен”[39]
В 1997 году Европейская комиссия дала первые заключения о начале переговоров стран-кандидатов по вступлению в ЕС. Латвия на переговоры не была приглашена.
В ноябре 1998 года Парламентская ассамблея Совета Европы заявила, что ЕС не включил Латвию в список ускоренного членства, из-за отказа Риги в прошлом интенсифицировать процесс интеграции русскоязычных общин. Но нужно отметить, что хотя ОБСЕ не был доволен темпами натурализации, было высказано удовлетворение в связи с новым законом о гражданстве.[40]
Соревновательность. Последний момент, на котором следует заострить внимание – это расклад сил внутри правящей латышкой политической элиты. В ней не было консолидированной точки зрения по вопросу отношений с русскоязычным меньшинством, но радикально настроенные политики и депутаты, могли рассчитывать на большую поддержку населения на выборах, ибо иной концепции кроме «русской угрозы» в распоряжении политиков не было. И даже наиболее часто встречаема в странах Восточной Европы конца ХХ века «проблема коррупции», так же была связана с «русским» влиянием. Не имея «проспективной» программы, политикам приходилось играть с помощью «призраков прошлого» за не имением лучшего. Следующие примеры иллюстрируют этот тезис.
В декабре 1995 года — Фракция Народного движения «Латвии» — Партии Зигериста (ПЗ) в Сейме выступила с проектом Декларации об оккупации Латвии.[41] Данный ход был исключительно направлен на завоевание голосов избирателей, ибо ещё до этого Министр иностранных дел Латвии обсуждал в кулуарах перспективы подобного заявления с представителями ООН и получил недвусмысленный негативный прогноз.
В 1996 (март) Перед съездом внутри ДННЛ заметно обострились противоречия между радикальным крылом (А.Сейле, А.Крастиньш и др.) и более прагматичной группой во главе с министром по европейским делам А.Кирштейнсом, тяготеющей к национал-либеральной партии «Латвийский путь» (ЛП). Основные разногласия были связаны с отношением партии к перспективе пересмотра законодательства ЛР в соответствии с условиями Европейского Союза. В первую очередь, дело касается предоставления права владения землей в Латвии иностранцам. Съезд должен был дать ответ на вопрос: будет ли скорректирована позиция ДННЛ в сторону большей «европейской» ориентации и либерализма. В своем выступлении гость съезда, президент ЛР Г.Улманис подчеркнул, что «понятию «латышская Латвия» нужно придать современное содержание», что партия должна «освободиться от соблазна популизма, взять на себя ответственность»[42]. Данное предложение не нашло поддержки у собравшихся.
14 января 1995 одобрены Правила Кабинета министров о порядке приватизации и отчуждения земли в городах: «приватизировать землю в городах смогут лишь граждане Латвии и акционерные общества, в которых более 50% капитала принадлежит гражданам Латвии» Таким образом, ожидавшегося (и обещанного западным экспертам) расширения имущественных прав неграждан не произошло[43].
Основной проблемой сложившейся ситуации противостояния этнических групп и как следствие партий, представлявших их интересы, является то, что ни одна из сторон (ни латышская, ни русскоязычна) не предлагали стратегии направленной на взаимную социальную интеграцию, через популяризацию своих взглядов и принципов в противоположной группе и вовлечение её в диалог. Вышеизложенные примеры показывают, что отношения имели характер соревнования за доминирование или сопротивления доминированию. Апелляция в этом поединке производилась либо к внешним акторам (уполномоченные органы ЕС или России) либо к внутренним (Конституционный Суд). При этом слабость стратегии партий, защищавших интересы русскоязычного меньшинства, была обусловлена тем, что они, во-первых, апеллировали в начале процесса к субъекту (России), который сам находился в состоянии растерянности в период трансформации режима политического правления и перехода к новым ценностным установкам, и был отождествлением «образа врага» для конкурирующей группы, а во-вторых, идеология и методы защиты интересов были или устаревшими (пост-коммунистическими) или невнятно артикулированными и слабообоснованными по отношению современной тому времени ситуации. Отсутствие консолидированности в действиях, являлось следствием слабого идейного содержания их программ и также мешало добиваться успеха. Единственный период 1998-2002 годы, когда удалось добиться хотя бы формального единства среди «славянских партий»[44], что привело к ряду положительных эффектов для нелатышского населения.
Самой большой претензией ко всем внутренним политическим акторам Латвии может служить то, что они использовали ситуацию, сложившуюся в стране не для разрешения противоречий, а для мобилизации электората на выборы[45]. То есть тактические интересы преобладали над национальными. Соревновательная стратегия требовала культивировать разногласия между соперничающими группами, эксплуатировать «образ врага» или «чужого» в качестве основного мотива к участию населения в выборном процессе. Вся стратегия действий национально ориентированных партий Латвии с принятием законов о гражданстве, языке и образовании, показывает 2 стадии борьбы: стратегии на доминирование и ассимиляции русскоговорящего меньшинства в первой половине девяностых и постепенных уступок для соответствия Копенгагенским критериям в конце девяностых начале двухтысячных годов. Как результат, узел ситуации затягивался всё туже и туже с каждым годом и не получил разрешения даже после вступления Латвии в ЕС в 2004 году, о чём свидетельствуют неоднократные уличные выступления представителей русскоязычных, прошедшие в 2005-2007 годах в Риге и пафос статей в русскоязычных латвийских СМИ.
Рамочные условия. Для завершения описания ситуации взаимодействия политических партий Латвии в решении проблемы русскоязычного меньшинства, считаю необходимым обратить внимание на рамочных законодательные условия разворачиывания этого взаимодействия, а именно на Конституцию Латвии. Особенности её дизайна, оказали существенное влияние на происходящие в Латвии процессы, так как задавали основные рамки и правила игры для акторов. В статье[46] старшего научного сотрудника Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации Н.Ю.Трещетенковой констатируется что, «Конституция Латвии типологически весьма отлична от конституций нового поколения большинства иных государств Восточной Европы».
«Латвию можно назвать определенным феноменом на постсоветском правовом пространстве. Это единственная республика, начавшая с 1990 г. построение новой государственности не просто с обращения к идеям мирового конституционализма и собственному конституционному опыту, но восстановившая (поэтапно) в полном объеме действие своей первой национальной Конституции». Этот документ обладает следующими особенностями:
Конституция Латвии 1922 г. По своему дизайну относится к конституциям первого поколения, старым конституциям периода становления и утверждения буржуазного общества.
Признавая либерально-демократические ценности, Конституция 1922 г. основной акцент делает на регламентацию правового статуса высших органов государства: парламенту, президенту и правительству. Им отведено основное место с явно выраженной доминантой первого из них.
Регламентация судебной системы ограничивалась четырьмя статьями, содержащими лишь основные ее принципы.
Общечеловеческие ценности универсального характера, права и свободы человека, получившие признание именно в конституциях второго поколения, не нашли отражения в тексте Латвийской Конституции. Таким образом, изначально политическое содержание деятельности государства превалировало над социальным.
Конечно же, после восстановления независимости Латвии и принятии Конституции 1922 г. В её текст несколько раз были внесены изменения. Действующая редакция Конституции уже содержит раздел об основных правах человека, определен правовой статус Конституционного Суда, как института нового для Латвии. Но всё-таки, несмотря на эти позитивные изменения, сделанные к 1998 году, пока «практически отсутствуют определяющие механизмы, препятствующие возрождению тоталитарного общества и государства, отмечаемые в доктрине как характерная особенность постсоциалистических конституций и существующие, к примеру, в Конституциях Литвы и Эстонии».
Таким образом, можно резюмировать следующие выводы:
Наиболее значимыми политическими акторами, имевшими возможность непосредственного влияния на ход решения проблемы русскоговорящего меньшинства, были правительство и президент России и уполномоченные структуры ЕС. Взаимоотношения Латвийской политической элиты с этими субъектами во многом формировали внутреннюю политику. В рамках данного исследования мы опускаем влияние США, которое хотя и было достаточно значительным, однако центром его внимания, прежде всего, были собственные взаимоотношения с Россией.
Европейский Союз. Страны Балтии после получения независимости стали членами ОБСЕ достаточно быстро. Это вначале вызвало отрицательную реакцию России, но эффективно повлиять на блокирование этого процесса она не смогла.
Миссия ОБСЕ в Латвии была назначена в ноябре 1993 года[47] и была в настроена работать и на решение вопросов связанных с русскоязычным меньшинством, и что бы быть в распоряжении Латвийского правительства в качестве инструмента для экспертного заключения о законе гражданстве, предусматривавшего в тот момент определённые квоты на натурализацию и ограничение временного пребывания.
Как только миссия ОБСЕ открыла свой офис в Риге и Талине, Верховный Комиссар по Национальным Меньшинствам (ВКНМ), Макс Ван Дер Стул, начал обращаться к Эстонии и Латвии с предложением взять на себя ответственность за большое число лиц без гражданства.[48] Таким образом, мы видим, что проблема русскоязычного населения Латвии находилась в поле зрения уполномоченных структур ЕС с самых первых месяцев существования Латвии как независимого государства.
Россия. По оценке аналитиков Института гуманитарно политических исследований (ИГПИ, Россия), в начале девяностых годов, в построении внешней политики Латвии наиболее значительным структурным моментом является противостояние России. Основными вопросами этого противостояния являлись вывод частей Советской армии и статус бывших граждан СССР в Латвии (особенно военные пенсионеры, бывшие чиновники и руководители и т.д.). Существенно же то, что это же противостояние с Россией являлось в тот момент неотъемлемым элементом в построении отношений Латвии и с ЕС.[49]
Если оценивать взаимные заявления Российских и Латышских чиновников, то эти заявления, судя по их содержанию, форме и методу подачи, никак не влияли на изменение ситуации, а скорее всего были направлены « …на «зарабатывание очков» — в глазах собственных националистических обывателей либо в глазах Запада. Характерно, что и сами заявления чаще всего «посылись» не соперничающей стороне, а либо в адрес международного общественного мнения, либо в адрес собственных внутриполитических «слушателей»»[50].
Традиционная тема заявлений российской стороны — притеснение русскоязычного населения в Латвии. При этом, трудно отделаться от ощущения, что российская сторона не дала себе труда разобраться в том, в чем же собственно эти притеснения заключаются. Поэтому, несмотря на то, что некоторая реальная основа для таких заявлений как будто существует, сами заявления выглядят слабо обоснованными, ибо в них не приводится достаточного количества фактов, доказательств, ссылок на законодательные акты, ситуации, документы и т.д[51].
То есть в первой половине девяностых годов, аналитики ИГПИ констатируют отсутствие диалога по содержанию проблемы, или иначе говоря, идёт скорее “проецирование на внешнюю политику проблем внутриполитических”. Российские чиновники и политики используют положение русскоязычных в Латвии для решения своих внутриполитических задач[52], и латвийские политики используют ситуацию по подобной же схеме, но для мобилизации националистически настроенного населения в электоральные процессы. Количество коррупционных скандалов в Латвийском правительстве (приватизация Латвэнерго, крах банка Балтия, и т.д.), говорит скорее о том, что многие политики были заинтересованы использовать «проблему не граждан» как инструмент для повышения своего политического капитала, (который в ситуации молодого государства легко конвертировать в экономический), чем тратить усилия на решение самой проблемы как таковой. До окончания вывода бывших советских войск, темы заявлений латвийской стороны традиционно касались проблем, порождаемых структурами бывшей советской армии. При этом содержание заявлений слабо связано с практическими аспектами самого процесса вывода бывшей советской армии, его ускорения, замедления, наличия технических или иных проблем и т.д. Следует обратить внимание, что Россия на тот момент не признала за собой полной ответственности за действия СССР, и считала себя новым государством, для которого вывод войск скорее есть жест доброй воли со своей стороны чем, обязательство.
В свою очередь действия российской стороны, почти не отличаются от действий латышской, и как уже отмечалось, следствием этих действий никак не являлось улучшение положения русскоязычного меньшинства. Пожалуй, только гораздо более богатый в инструментальном плане выбор средств давления, доставшийся в наследство от СССР, был использован Российской стороной. В 1990 г Москва впервые применила «энергетическое оружие», прервав поставки энергоносителей прибалтийским республикам пытаясь повлиять на процессы движения их к независимости. В 1992 г. оно вновь было использовано против тех же прибалтийских государств в ответ на требования о выводе оставшихся на их территории российских войск.[53] Что характерно, эти меры скорее усилили консолидацию общества стран Балтии, что, по сути, было нежелательным эффектом для Росии.[54] И уж конечно не улучшили отношения к русскоговорящему меньшинству на территории Латвии.
Ещё касательно коммуникации, В 1994 году глава российской делегации на переговорах с Латвией Зотов сказал в интервью российскому телевидению, что до сих пор латвийская сторона связывала нерешенность проблем русскоязычного населения в Латвии с тем, что не выведена армия. Теперь, по словам Зотова, можно будет посмотреть, будет ли Латвия решать проблемы русскоязычного населения, когда армия будет выведена[55]. Он имел определённые резоны в своём сомнении. Как показали последующие события, вывод российских войск из Латвии практически не отразился в лучшую сторону на отношениях между странами, что еще раз подтверждает «внутриполитическую» обусловленность напряженности между Россией и Латвией.[56]
Если говорить о переломном этапе в латвийско-российских отношениях, то можно сказать что он наступил после вывода войск и начала процесса вступлении Латвии в ЕС. Понимая собственную слабость влияния на Латвию и отсутствие продуманной и легитимной политики по проблеме национальных меньшинств Латвии, ответственные чиновники с российской стороны стали использовать результаты работы ОБСЕ и ВКНМ в своей риторике.
28 января 1998 г состоялась встреча сопредседателей российско-латвийской межправительственной комиссии: вице-премьера России В.Серова и товарища премьер-министра Латвии А.Горбунова. На встрече В.Серова и А.Горбунова были обсуждены и вопросы натурализации в Латвии. В.Серов заявил, что Россия полностью поддерживает рекомендации Макса Ван Дер Стула по вопросам гражданства Латвии и рассматривает выполнение этих рекомендаций в качестве важнейшего фактора межгосударственных отношений[57].
В середине апреля 1999 г посол России в Латвии А.Ранних направил письмо председателю Сейма ЛР И.Крейтусе. В письме российский посол выразил озабоченность «неурегулированностью в гуманитарной области», которая «в значительной степени основывается на дискриминационной сущности латвийского Закона о гражданстве». Кроме того, «и в рамках действующего несовершенного законодательства о гражданстве заложенные в нем права и возможности некоренных жителей реализуются крайне неудовлетворительно». Посол излагает точку зрения российской стороны: «…было бы целесообразно рассмотреть возможность существенного ускорения процедуры натурализации, снятия имеющихся бюрократических препон, создания благожелательной атмосферы в отношениях между коренной нацией и национальными меньшинствами«.
Таким образом, несмотря на серьезные различия в выражениях и тоне, оценки хода натурализации артикулированные Верховным комиссаром ОБСЕ и послом России в Латвии, практически совпадают, что подтверждает тезис об отсутствии у России более действенной стратегии, чем у уполномоченных структур ЕС.
Ещё один пример: В 1999 году Латвию посетил заместитель председателя Совета по внешней и оборонной политике России Игорь Юргенсон. Цитата из его доклада: «Россия хочет, чтобы Латвия отвечала тем стандартам, которые необходимы для ее вступления в ЕС, чтобы она выполняла рекомендации Верховного комиссара ОБСЕ по делам национальных меньшинств Макса Ван Дер Стула. Россия заинтересована в демократизации законов о языке и образовании, в демократической миграционной политике и решении проблем неграждан. Но она не готова назвать положение русскоязычного населения Латвии ужасающим; есть гораздо худшие примеры даже на территории бывшего СССР».[58]
Остаётся лишь добавить, что консолидированной Российской точки зрения на вопросы русскоязычного меньшинства не существовало на протяжении всего периода подготовки и вступления Латвии в ЕС. Из интервью Министр по особым поручениям в делах интеграции общества Н.Муйжниекса: «К сожалению, политизация вопроса (меньшинств – примечание Л.Калитеня), до сих пор скорей всего мешает его разрешению. Например, недавно господин Рогозин называл всех министров латвийского правительства нацистами. Но я не нацист, я думаю, что это ненормальный подход к межгосударственному диалогу. Например, Жириновский, называя нашего президента, сказал, что ей надо сидеть вместо Милошевича в Гааге как преступнику. В таких условиях очень трудно развивать нормальный диалог, до сих пор российская сторона не сказала «натурализуйтесь, пожалуйста, неграждане, используйте свои права и голосуйте», они сказали, что это несправедливо и т.д. Я думаю, что лучше было бы, если натурализовались, занимались латышским языком, чтобы у нас были добрососедские отношения, я думаю, что так и будет через год или два после вступления в ЕС и НАТО, после ваших выборов. Надеюсь, что будут более конструктивные отношения.»[59]
Таким образом, можно видеть, что российская сторона использовала проблемы русскоязычных бывших граждан СССР, а не решала их, а латышская правящая элита была склонна реализовывать стратегию изоляции и вытеснения их из общественной жизни. Анализ способов и форм отстаивания своих прав русскоязычной общиной, говорит о том, что сами они были кране плохо организованы и даже в случае отстаивания своих прав склонялись к «просоветским» формам (протесты, жалобы и т.д.), то есть получается, что вся тяжесть защиты их интересов легла на международные и европейские структуры.
Миссии ОБСЕ в Латвии прекратила свою работу 31 декабря 2001 в связи с изменением ситуации – Латвия стала страной претендентом на вступление в ЕС. Основная тяжесть по решению проблемы русскоязычного меньшинства легла на международные организации, которые были способны решать эти задачи.
Краткие выводы: Напряжение во взаимоотношениях Латвии и России имело много причин, положение же русскоговорящего населения Латвии являлось скорее следствием, чем причиной этого напряжения. Политика ЕС в этом направлении была более последовательной и потому успешной, что впоследствии было признано Российской стороной.
Оценка действий экспертного сообщества представляет собой раздельную оценку действий экспертов ЕС, Латвии и России с последующей общей оценкой. Эта часть наиболее сложная, ибо у нас нет возможности сравнивать по каким-то общепринятым линейкам критериев самих экспертов, ибо их опыт и навыки получены в разных странах, в разных системах образования и продуктивность действий связана не только со знаниями, но и с их индивидуальными человеческими качествами. Однако же, используя по возможности большее количество материалов можно обнаружить сходства или противоречия, которые дадут возможность оценки.
Анализируя в вышеизложенных главах политические процессы, происходившие вокруг проблемы русскоговорящих меньшинств, мы видим сложный вариант влияния Совета Европы, Еврокомиссаров миссии ОБСЕ[60] на министерства Интеграции Латвии, комитет по Правам человека, Сейм, представителей партий (радикальных националистов и умеренных) президентов Латвии. В этой сложной игре самая тяжёлая роль досталась мисси ОБСЕ в Латвии и конкретно Верховному комиссару по делам национальных меньшинств Максу Ван Дер Стулу, который взял на себя роль переговорщика и «рупора» европейской комиссии в Латвии и источника информации для ЕК. Используя метод прямых переговоров с парламентариями и ответственными министрами (Министр Интеграции Нильс Мужникс), он занимался решением проблемы смягчения законов для национальных меньшинств. Эти изменения или даже можно сказать «смягчения» были призваны предоставить как можно большей части национальных меньшинств Латвии доступ к политической жизни, образованию и другим возможностям.
Процесс европеизации Латвии в части, касающейся прав национальных меньшинств, осуществлялся в соответствии «мульти уровневым» принципом работы Евросоюза. Влияние в сторону защиты прав меньшинства оказывалось как на политическом поле, так и в личных контактах и экспертных консультациях. Экономические интересы не ставились в прямую зависимость от решений политиков. Процесс Европеизации был увязан со всем комплексом требований и продвижение по ним контролировалось миссией ОБСЕ и еврокомиссаром Максом Ван Дер Стулом. Проиллюстрировать эти тезисы можно следующими ниже по тексту примерами заявлений ответственных лиц международных организаций, как образцов непрямого влияния экспертов, оценивавших ситуацию и тем самым побуждавших ответственных чиновников и политиков к соответсвующим действиям (или ответам).
Для решения проблем, связанных с национальными меньшинствами Кабинет Министров летом 1995 было учредил Бюро по правам человека. В сентябре 1995 года Сейм принял Закон о Бюро по правам человека в первом чтении, и уже тогда правительству пришлось преодолевать упорное сопротивление депутатов Национального блока, выступавших против создания такого института. В мае 1996 года законопроект был вынесен на второе чтение. [61] В начале июня Латвию посетил во второй раз специальный советник Верховного комиссара ООН по правам человека Брайен Бурдекин. Б.Бурдекин не только общался с представителями правительства и депутатами Сейма, впервые он дал очень резкое интервью газете “Диена”, в котором заявил, что “законопроект в нынешнем виде совершенно неудовлетворителен”. В 1996 году Бюро начало свою работу, хотя его статус вначале не всегда позволял влиять эффективно.
Группа Европарламента по проведению в Европе либерально-демократических реформ в конце 1997 года составила доклад о том, что Еврокомиссия в своих заключениях по странам-кандидатам в ЕС в ряде случаев представила положение с правами человека более оптимистично, чем оно есть на самом деле. Авторы сообщения пришли к выводу, что наиболее проблематично положение с правами человека обстоит в Латвии. Латвийские чиновники в ответ на эту критику заявили, что считают её несправедливой. Они считают, что права личности в местах заключения в Латвии не нарушаются, а плохие условия заключения и безработица среди заключенных — результат состояния экономики[62]
В первой половине апреля 1999 года МИД Латвии получил очередное письмо Верховного комиссара ОБСЕ по делам национальных меньшинств М. Ван Дер Стула, посвященное ходу натурализации. Верховный комиссар отмечает, что если критерии для получения гражданства чересчур жесткие, то у людей фактически исчезает стимул прилагать усилия для интеграции в обществе (учить язык и т.д.). Учитывая, что в Латвии процент неграждан исключительно высок, особенно важно избегать ситуации, когда значительное их число не будет иметь мотивации для интеграции.
Верховный комиссар делает вывод, что низкие темпы натурализации определяются тем, что очень многие неграждане, которые в принципе хотели бы получить гражданство Латвии, воздерживаются от этого, поскольку не уверены, что даже очень серьезные усилия позволят им выполнить все жесткие требования.
Ван Дер Стул в очередной раз предложил ряд конкретных мер, которые могли бы «ускорить процесс натурализации:
1) Изменить процедуру языкового экзамена. Сегодня претендент должен фактически сдать два независимых экзамена — письменный и устный. По мнению Верховного комиссара ОБСЕ, следует учитывать лишь общее количество баллов за оба экзамена.
2) Снизить объем требований к знаниям по истории и законодательству Латвии.
3) Уменьшить госпошлину (сегодня она составляет 30 латов — примерно 55 долларов США).
Кроме того, Верховный комиссар вновь рекомендует освободить от экзаменов пожилых людей (старше 65 лет)».
Письмо Ван Дер Стула было рассмотрено на заседании Комиссии Сейма по правам человека, было решено «принять его к сведению». Никакого серьезного обсуждения возможности принятия рекомендаций ни в одной государственной инстанции проведено не было.
12 апреля 1998 г Латвию посетил Верховный комиссар по правам человека, правам меньшинств и демократическим институтам Совета стран Балтийского моря Оле Есперсен. В интервью «СМ-Сегодня» О.Есперсен заявил, что «в Латвии имеются примеры дискриминации неграждан, которая “…, по моему мнению, нецелесообразна», имея в виду существующие ограничения социальных и экономических прав неграждан. Оценивая действующий закон о гражданстве, О.Есперсен сказал: «думаю, что эта система нецелесообразна и себя не оправдала». Верховный комиссар отметил, что Латвия не выполняет условий Европейской экспертной комиссии по правам человека, и, в частности, по этой причине далеко еще не готова войти в Евросоюз.
Оценивая результаты работы экспертов сопровождавших процессы в Латвии, прежде всего, нужно определить список решённых ими задач.
“Во-первых, Верховному Комиссару и долгосрочной миссии удалось обеспечить такое направление внутренней политики Латвии, которое в наименьшей степени ущемляло права и свободы русскоговорящего меньшинства.
Во-вторых, долгосрочные миссии, предоставляли прямо на месте информацию, которая убирала необходимость дополнительно политической риторики со стороны ЕС.
В-третьих, ОБСЕ смогла прислушаться к нуждам общин меньшинств, которые часто считали (и возможно не без оснований), что их правительство не слушает.
В-четвёртых, ОБСЕ смогли действовать в качестве информатора для ЕС, Совет Европы, и других региональных институтов”[63].
В целом, европейским организациям удалось убедить правительство Латвии пойти на либерализацию своей социальной политики, но это заняло немалое время. Очевидно, что ВКНМ и долгосрочные мисси ОБСЕ не смогли влиять на крупномасштабную политику в начале периода независимости. Однако ОБСЕ в частности, содействовал в получении положительных результатов в обозначенных четырех направлениях.
Экспертное сообщество Латвии.
Что касается экспертного сообщества Латвии, то его влияние было не таким эффективным, как эксперты ЕС и международных организаций, плюс ко всему оно было расколото по нескольким направлениям: «наследники» образовательной школы СССР, те кто получил Западное образование и те кто примкнул к политическим партиям в ущерб экспертной позиции. Первые оказались заложниками архаичной советской системы общественных наук и потому с трудом могли более или менее адекватно оценивать ситуацию и оставаться востребованными в экспертном поле, те кто ушел в политическую деятельность (не важно на какой из “фронтов”: в ЗаПЧЕЛ или Латвийский путь) – их оценки были ангажированы политическим взглядами и соответственно точность и качество были не всегда на требуемом уровне. Наиболее перспективными, хотя и недостаточно влиятельными были эксперты нового поколения, защитившие на Западе учёные степені. К числу принадлежат: Нильс Муйжниекс (Nils Mniznieks), Бригита Зепа (Brigita Zepa), Вячеслав Домбровский (Vyacheslav Dombrovsky) и многие другие. Их статьи, а так же приглашения для консультаций в различные проекты оказали необходимое воздействие на ситуацию в Латвии.
Нилс Муйжниекс на протяжении периода с 1994 по 2002 год был Директором Латвийского центра прав человека и этнических исследований, а с 2002 по 2004 Министром социальной интеграции. Приглашение его, на министерский пост в некотором смысле свидетельствует, что политические лидеры увидели необходимость участия неангажированного, но подготовленного специалиста в разрешении ситуации с противостоянием русскоязычной и латышской общин.
Экспертное сообщество России было ещё менее влиятельно, ибо в России политическая аналитика была не очень авторитетна в 90е годы. Аналитики, консультировавшие правительство России, зачастую предпочитали ангажированную позицию, чем объективную. На этом фоне серия аналитических материалов ИГПИ, интересна тем, что на протяжении 9 лет, ведя методический мониторинг ситуации, им удалось собрать и сделать доступным большой материал касательно российской внутренней и внешней политики. Помимо ИГПИ база социологических данных «Лабиринт» — полезный и интересный проект, который был также реализован как многолетний политический мониторинг.
Краткие выводы.
Если говорить о том, можно ли считать действия экспертов действиями «эпистемологического сообщества», то приходится констатировать, что, несмотря на различия в подготовке и установках, эксперты как со стороны ЕС, так Латвии и России высказывали много схожих оценок и анализ ситуации, даваемый ими, которые мне встречались в холе работы, редко были кардинально противоречивыми. Поэтому версия о том, что экспертов, принимавших участие в исследумых событиях, можно условно считать как “эпистемологическое сообщество” достаточно обснована и их влияние на ситуацию определённо прослеживается через факты и примеры, приведённые в работе.
Хотя проблема, вставшая перед Латышской национальной элитой в начале 90х годов ХХ века была из достаточно необычной – русскоязычное «меньшинство» было фактическим большинством в главных городах и почти равно по численности титульному населению, однако в мировом опыте есть примеры решения проблем меньшинств, которые в определённых регионах превышают титульное население (Квебек (Канада), Ирландия, и т.д.) хотя и не в национальном масштабе.
Показательным примером решения вопроса языкового меньшинства является пример Канадской провинции Квебек, рассматриваемый в статье К.Шмид, Б.Зепа, и А.Снипе «Языковая политика и этнические напряжения в Квебеке и Латвии». Сравнение данных стран не случайно выбрано исследователями. Пример Квебека был использован латвийскими экспертами и политиками в качестве образца во время работы над проектом «Закона о языке» Латвии (LLL). Авторы выделяют следующие критерии, по которым определяется схожесть ситуаций с языковыми меньшинствами Квебека и Латвии:
Во-первых Французы в Квебеке и Латыши в СССР были языками регионального большинства, большинства на своей исторической территории (где они тем не менее конечно же были подвержены определённому влиянию ассимиляционных процессов), однако на национальном уровне они сами были меньшинством.
Во-вторых, в обоих случаях наблюдалась тенденция к снижению численности населения регионального большинства (одновременно, являвшегося национальным меньшинством), соответственно франкофонов и латышей.
В-третьих, более низкий социо-экономический статус франкофонов и латышей на «своей» территории, по сравнению с англофонами (Квебек) и русскогоязычными в Латвии.
В-четвёртых, движение за национальные права и самоутверждение франкоговорящего населения Квебека в 60-70е годы XX века и перестройка в СССР в 80е годы создала надежду и рамочные условия на изменение ситуации для обоих групп.
Статья (Биль) 52 вводила французский язык в Квебеке в качестве официального и также предшествовала тому, чтобы французский стал основным языком бизнеса. В Латвии в 1989 году Закон о национальном языке (LLL) провозгласил латышский официальным языком, при этом статус русского оставался как «второго» языка, которым должны были владеть государственные служащие и на котором можно было получать высшее образование.. Закон 1992 года, устанавливал более жёсткие рамки и гарантировал высшее образование только на латышском, всю государственную информацию предоставлять только на латышском, и тд.
Латвийская ситуация, при всей своей уникальности, была сходна с ситуацией в Эстонии, где так же вопрос прав русскоязычного сообщества был на первом месте повестки для миссии ОБСЕ. Опираясь на статью D. Galbreath[64] можно выделить следующие особенности, делающими процессы в Эстогнии и Латвии схожими.
Во-первых, это отношения с русскоязычним сообществом. Некоторые исследователи полагают, что строгая социальная политика в обеих странах привела обе эти страны к построению так называемых «этнических демократий», а политика эта была обусловлена тем, что русскоязычное сообщество в большинстве своём было против восстановления независимости, благодаря наличию «твёрдых» сторонников коммунизма и СССР. Русскоязычное сообщество было распределено по территории в виде крупных городских анклавов, типа поселений белых в Алжире или Кении.
Во-вторых, сходство политических процессов. Политическая борьба представляла собой в основном борьбу правых и право-центристов с русскоязычными левыми партиями, находящимися в перманентной оппозиции. Более мягкие силы народных фронтов предлагали инклюзивную социальную политику, а радикальные национальные группы предлагали национализированное государство с ограничением иммиграции, поощрявшую репатриацию. После получения независимости радикальные группы пользовались гораздо более широкой поддержкой общества и использовали это для реализации политики «этнических демократий».
В-третьих, главным агентом по фасилитации процесса евроинтеграции Латвии и Эстонии, служила миссия ОБСЕ, которая и тем самым способствовала смягчению социальной политики. Несмотря на разность мандатов, обе миссии (в Латвии и Эстонии) были сконцентрированы на схожих вопросах: гражданство, военные пенсионеры и т.д. Они способствовали эволюции социальной политики в сторону Европейских принципов объединения (cohesion), сотрудничества и мультикультурализма.
Рассмотрев концептуально схожие моменты проблем в других странах, следует обратить внимание на особенности, которые делали процесс интеграции русскоговорящего меньшинства в Латвии. Б.Зепе и И.Шупуле (B.Zepa , I.Supule)[65] в своей статье обращают внимание на то, что в Латвии разные этнические группы имели доминировании е в разных социально экономических сферах.
Так как результатом политики в области национального языка и гражданства явилось то, что 83% государственных служащих были этническими латышами, то в экономической области всё было наоборот: в транспортной, промышленной и строительной областях преобладали русскоязычные. Перечисленные отрасли создавали большую часть ВВП Латвии. При этом исследования показывают, что доход простых работников обоих этнических групп не различался кардинально. Однако, это так сказать видимая часть айсберга. С учётом того, что до 25% ВВП Латвии находился в так называемой «теневой» экономике[66], а участие русскоязычных в ней фиксируется исследователями как гораздо выше, чем латышей, то возникает видение дисбаланса, когда в руках одной этнической группы сконцентрирован административно властный ресурс, а у другой – промышленно финансовый, причём слабо подконтрольный. Учитывая ещё и тот факт, что например, активы крупнейшего банка Латвии Parex не менее чем 47% являются вложениями нерезидентов Латвии – юридических и частных лиц из России, то стоит обратить внимание на ещё одну особенность, которую я считаю можно считать отчасти последствием социальной политики Латвии в 90х годах ХХ века.
Связь социальной политики и коррупции. В 2000 году группа исследователей WB по руководством Санджея Прадхана (Sanjay Pradhan), подготовила доклад, касающийся проблемы коррупции в странах переходного периода: «Борьба с коррупцией в переходный период. Вклад в обсуждение стратегии»[67].
Сам доклад основан на материалах научно-исследовательского проекта, осуществленного на началах сотрудничества Программой принципиальных исследований ЕБРР и Всемирным банком (IWB) под руководством Джоэла Хеллмана (Joel Hellman) и Дэниела Кауфманна (Kaufmann, Daniel). Они провели масштабное исследование проблемы коррупции в целом, а также захвата государства и административной коррупции в частности.
Рис.3.1 Индекс коррупции в странах ЦВЕ 2000 год (Wold Bank ©)
При рассмотрении Рис.3.1 «Типологическая классификация коррупции» можно заметить очевидно странное положение Латвии. Она попадает в категорию «высокий-средний уровень», имея индекс захвата государства равный 30, чем сильно отличается от своих соседей по региону Литвы (11) и Эстонии (11). Их показатели индекса захвата государства сравнимы между собой и почти в 3 раза меньше Латвии. В свою очередь индекс административной коррупции в Латвии ниже, чем в Литве и Эстонии. Следующие исследования подтверждают результаты, полученные МБ:
2.1. Латвийская судебная система страдает от серьезных проблем, отсутствия независимости, финансирования, и отсутствия возможностей, в результате чего суду свойственно наличие существенных задержек в рассмотрении дел. Доступ к информации о суде так же остается важной проблемой
2.2. Государственные закупки оценивается как одна из наиболее коррумпированных сфер. Хотя Закон о госзакупках вступил в силу с 1997 года, закон содержит положения, которые позволяют организациям достаточно легко избегать тендеров, а система контроля функционирует недостаточно эффективно. Вступление в силу с января 2002 года нового закона значительно улучшило правовую базу, но, тем не менее, возможности мониторинга Агентства по закупкам по-прежнему вызывает озабоченность. Санкции за нарушение правил закупок еще не эффективны
2.3. Финансирование политических партий до недавнего времени было урегулировано очень слабо. Тем не менее, новые правила касательно источников финансирования, утвержденные в июне 2002 года, ввели в действие более прозрачную систему. Тем не менее, отсутствие какого-либо государственного финансирования партий оставляет участников уязвимыми для коррупции и есть доказательства того, что коррупция является серьезной проблемой.
3.1. затянуто совершенствование институциональной системы предотвращения и борьбы с коррупцией;
3.2. несовершенное правовое регулирование финансирования политических организаций (партий) и их объединений;
3.3. несовершенный контроль имущественного состояния жителей;
3.4. не обеспечена публичная доступность судебных решений;
3.5. недостаточное внимание уделено введению и утверждению стандартов этики в государственном управлении;
Вышеизложенные материалы показывают отсутствие успехов по преодолению именно «захвата государства» Комиссией по борьбе с коррупцией (созданной в 1997 году). Помимо официальных документов, источником материалов отражающих ситуацию в Латвии, в частности положение дел в борьбе с коррупцией, могут служить многочисленные материалы СМИ.
Изложенные в начале подглавы тезисы об особенностях ситуации с интеграцией русскоговорящего меньшинства в Латвии, затем положенные на данные исследований и статистики участия в экономике и власти различных этнических групп, дают основания утверждать, что процесс социополитической интеграции русскоговорящего меньшинства, будучи проведённым с ориентацией на исключение, а не на включение русскоговорящих в политическую жизнь мог служить одним из значимых факторов высокого индекса коррупции типа “захват государства” в Латвии.
Конечно нужно принимать во внимание слабость государственных институтов в транзитный период, высокие риски нарушений при таком масштабном с перераспределением общественных активов, которое имело место в Латвии в 90е годы и так далее, но факт остаётся фактом – социальная исключённость большой части общества из политической жизни, специфический дизайн конституции (иной чем в Литве и Эстонии), всё это вкупе с рядом других факторов несомненно повлияло на возможность «захвата государства». А «захват государства» это своеобразная форма покупки влияния, а не нормальная форма политического участия. Она никак не улучшает положение меньшинства, но сильно снижает эффективность государственного управления, потому и подлежит устранению как можно быстрее.
Краткие выводы: специфические особенности европеизации Латвии заключаются не только в фиксации и «консервации» противостояния русскоговорящего меньшинства и национально ориентированной политической элиты, но и выдающимся для региона уровнем «захвата государства». Есть основания полагать наличие определённой причинно следственной связи между этими феноменами.
Подводя итоги исследования, можно зафиксировать следующий набор выводов относительно актуальности предлагаемого выдвинутой гипотезой списка акторов и вклада каждого из них в разрешение проблемы социополитической интеграции русскоговорящего меньшинства Латвии.
1) Роль “эпистемологического сообщества” в процессе европеизации Латвии, понимаемого как трёхсложный процесс построения, диффузии и институализации формальных и неформальных правил, процедур, политических парадигм, стилей, «правил ведения дел», и принятия решений в ЕС, путём инкорпорирования в логику местного дискурса, была на самом деле решающей. Приведённые в исследовании примеры показывают глубокий разрыв между существовавшими образцами местной политической культуры элит Латвии и России, и теми, которые демонстрировались экспертами “эпистемологического сообщества”. В данном случае мы можем оценить, что если первый вариант более напоминает правило «цель оправдывает средства», то действия ВКНМ и ОБСЕ скорее являются образцом “инструментального подхода”, когда инструменты и процедуры являются самоценными, ибо в них “встроены” ценностные характеристики, важные для современного европейского сообщества.
2) Для адекватного понимания ситуации русскоговорящее меньшинство в Латвии необходимо рассматривать как определённого типа “наследие СССР”. Ещё во времена СССР латыши и русскоговорящие существовали как бы в «параллельных» культурных пространствах, которому способствовал ассиметричный билингвизм этих групп. После обретения независимости начался неизбежный конфликт между группами по поводу пути развития страны. Разрешение же подобных конфликтов, да ещё в условиях недостроенного национального государства есть нерешённая проблема для постиндустриального общества, о которой говорят многие авторы, включая тех, работы которых использованы в исследовани.
3) В исследовании эмпирически зафиксированы две устойчивых тенденции развития политического поля Латвии: перманентная оппозиция левых и формирование слоя «профессиональных» депутатов, что с одной стороны сигнализирует о тенденции к общей стабилизации политической системы, но одновременно говорит о снижении доверия избирателей к системе (если вспомнить снижение участия в выборах). Эти тенденции в общем смысле нейтральны и могли бы рассматриваться даже как положительные, если бы не одно но. Зафиксированная консервация противостояния (неприхода к согласию) по вопросу о правах рускоязычных явяется очень опасным моментом, ибо, как показывает история той же Ирландии, это противостояние послужит топливом для открытого конфликта при первом же случае кризиса или дестабилизации.
4) Определённая напряженность в отношениях между Россией и Латвией зафиксированная в исследовании имеет сложный характер, состоящий из исторических, политических и идеологических факторов, но однозначно видна «внутриполитическая» обусловленность поддержания этого напряжения на некотором видимом, но сравнительно безопасном уровне. Если со стороны России эту обусловленность невозможно снять, так как ущербность внешнеполитической парадигмы вынужденно заполняется «постимперскими» действиями, то для современной Латвии, имеющей все необходимые возможности ухода от культивирования «образа врага» в качестве мобилизационного фактора – это серьёзный упрёк для местной политической элиты в недостатке как минимум политической воли к изменениям, ограниченности исторического мышления и приверженности к популистским «простым» методам в политике.
5) Исследование показало, что единственным политическим актором, имевшим и имеющим более или менее стройную и чёткую конструктивную позицию в вопросе русскоговорящих меньшинств были представители структур и органов ЕС или международных организаций (Совет Европы, ОБСЕ, Amnesty international и т.д.), которые, в целом, смогли проявить консолидированную, хотя и неконфликтную, но твёрдую позицию, послужившую опорой для конструктивных сил в правительстве и Сейме при принятии решений позволивших выполнить Латвии Копенгагенские критерии и поддерживать движение к интеграции общества. Также исследование показало отсутствие у России более действенной стратегии в отношении русскоговорящих, чем у уполномоченных структур ЕС, а также глубоко эшелонированной и многоуровневой политики (multi-level governace), что продемонстрировано на основе заявлений высокопоставленных российских чиновников.
6) Причинно-следственная связь между конституционным дизайном Латвии, строгой социальной политикой и имеющей место коррупции в виде «захват государства», является побочным продуктом анализа фактов и предполагает вывод о том, что принятие Сеймом в 1993 Конституции именно образца 1922 года заложило институциональные основы проблем, с которыми Латвия столкнулась впоследствии. Изучение списка самых богатых людей Латвии[70] показывает, что в эту десятку входит шестеро русскоязычных банкиров. Если же говорить о сотне самых богатых людей этой балтийской республики, то, по меньшей мере, 40 % из них — представители местной русскоязычной общины. Этот факт сам по себе никак не является прямым доказательством участия «русскоязычных» фирм в захвате государства, а скорее говорит о принципиальном существовании в латвийском бизнесе «иных кроме легальных» правил игры, что при рассмотрении всего материала в комплексе, и с учётом исторического и политического контекстов, делает вероятность обоснованности подобных предположений достаточно высокой. Хотя, конечно, эмпирическое подтверждении подобных предположений потребует дополнительных исследований выходящих за рамки студенческой работы.
7) Анализ эволюции политических заявлений и стратегий политиков, представляющих интересы русскоговорящего показал двоякую тенденцию: с одной стороны безответственность, порождаемая отчуждением от реального влияния на принятие решений, с другой стороны, развенчание иллюзий у русскоязычного сообщества относительно роли России (и внешней помощи вообще) в решении своих проблем. Остаётся надеяться, что в будущем интеллектуалы и политики смогут разработать более продуктивную стратегию политической интеграции Латвийского общества в рамках национального государства, чем существующая сегодня. Эту надежду подпитывает тот факт, что интеллектуальные ресурсы ЕС открыты к использованию всеми заинтересованными акторами и европейские исследования являются достаточно приоритетной составляющей гуманитарных исследований проводимых в ЕС, поэтому вопрос только в политической воле и индивидуальном выборе конкретных людей желающих изменения ситуации.
Прогноз развития ситуации в Латвии на ближайшее время, к сожалению, неутешительный. Глобальный экономический кризис сильнее всех Балтийских стран сказался на экономике Латвии, показав её слабую диверсификацию и сильную зависимость от внешних источников. В 2009 году падении ВВП составило около18% , а безработица превысила 23%. Для политической элиты настало время подумать в новом масштабе о встраивании Латвии в мировую систему распределение труда и выработки новой, специальной политики по отношению к России, ибо наднациональные структуры ЕС не снимают ответственности с местных национальных правительств за экономическую и социальную политику. На этом фоне проблемы социальной интеграции латвийского общества приобретают новую актуальность, ибо от выбора политической элиты зависит, будет ли русскоязычная община обузой, которую нужно как-то поддерживать в рамках принятых европейских социальных стандартов или же, через грамотное встраивание в политический и экономический процесс, она может стать ресурсом столь необходимым в кризисный период.
ПРИЛОЖЕНИЕ №1
Список партий участвовавших в работе Верховного Совета ЛР (1990-1993) и Сеймов (с V по IX) и краткие характеристики:
ПРИЛОЖЕНИЕ №2
Таблица 2.1
Партийный состав Сеймов с 1993 по 2009 год (с учётом состава Верховного Совета 1990-1993 года).
| № | Название партии/парт. объединения | % | мест | позиция в яз/нац вопросе |
| Верховный Совет Латвии 1990 | 201 | |||
| Народный фронт | 60,20 | 121 | право-центристы, умеренно нац. | |
| Равноправие | 29,35 | 59 | левые, интернационалист | |
| Другие (Сатверсме, Сельская фракция, Демократическая инициатива, Демократический центр). | 10,45 | 21 | левоцентристы, либерально нац | |
| V Сейм 1993 | 100 | |||
| 1. | «Союз «Латвийский путь»» | 32,41 | 36 | право-центристы, умеренно нац. |
| 2. | «Латвийское национальное движение за независимость» | 13,35 | 15 | правые, радикально национальн |
| 3. | «Согласие для Латвии – Возрождение для народного хозяйства» | 12,01 | 13 | левоцентристы, либерально нац |
| 4. | «Латвийский Крестьянский союз» | 10,65 | 12 | право-центристы, умеренно нац. |
| 5. | «Равноправие» | 5,76 | 7 | левые, интернационалист |
| 6. | Избирательное объединение «Отечеству и свободе» | 5,35 | 6 | правые, радикально национальн |
| 7. | «Латвийский Союз христианских демократов» | 5,01 | 6 | право-центристы, умеренно нац. |
| 8. | «Партия демократического центра» | 4,77 | 5 | левоцентристы, либерально нац |
| VI Сейм 1995 | 100 | |||
| 1 | Демократическая партия «Saimnieks» | 15,15 | 18 | право-центристы, умеренно нац. |
| 2 | Союз «Латвийский путь» | 14,65 | 17 | право-центристы, умеренно нац. |
| 3 | Народное движение «Для Латвии» (Партия Зигериста) | 14,90 | 16 | право-центристы, умеренно нац. |
| 4 | Объединение «Отечеству и Свободе» | 11,94 | 14 | правые, радикально национальн |
| 5 | Объединенный список Латвийского Крестьянского союза, Латвийского Союза христианских демократов и в Латгалии – Латгальской Демократической партии | 6,33 | 8 | право-центристы, умеренно нац. |
| 6 | Латвийская Партия единства (ПЕЛ) | 7,15 | 8 | левоцентристы, либерально нац |
| 7 | Латвийская Национально-консервативная партия – ДННЛ (LNNK) и Латвийская Зеленая партия | 6,32 | 8 | правые, радикально национальн |
| 8 | Партия народного согласия | 5,55 | 6 | левоцентристы, либерально нац |
| 9 | Латвийская Социалистическая партия | 5,58 | 5 | левые, интернационалист |
| VII Сейм 1998 | 100 | |||
| 1 | Народная партия | 21,19 | 24 | право-центристы, умеренно нац. |
| 2 | Союз «Латвийский путь» | 18,05 | 21 | право-центристы, умеренно нац. |
| 3 | Объединение «Отечеству и свободе»/ДННЛ | 14,65 | 17 | правые, радикально национальн |
| 4 | Партия народного согласия | 14,12 | 16 | левоцентристы, либерально нац |
| 5 | Объединение социал-демократов Латвии | 12,81 | 14 | левые, интернационалист |
| 6 | Новая партия | 7,31 | 8 | право-центристы, умеренно нац. |
| VIII Сейм 2002 | 100 | |||
| 1 | «Новое время» | 23,9 | 26 | право-центристы, умеренно нац. |
| 2 | Объединение политических организаций «За права человека в единой Латвии» | 19,0 | 25 | левоцентристы, либерально нац |
| 3 | Народная партия | 16,6 | 20 | право-центристы, умеренно нац. |
| 4 | Латвийская Первая партия | 9,5 | 10 | правые, радикально национальн |
| 5 | Союз Зеленых и крестьян | 9,4 | 12 | право-центристы, умеренно нац. |
| 6 | Объединение «Отечеству и свободе»/ДННЛ | 5,4 | 7 | правые, радикально национальн |
| IX Сейм 2006 | 94 | |||
| 1 | Народная партия | 19,56 | 23 | право-центристы, умеренно нац. |
| 2 | Союз зеленых и крестьян | 16,71 | 18 | право-центристы, умеренно нац. |
| 3 | Новое время | 16,38 | 18 | право-центристы, умеренно нац. |
| 4 | «Центр согласия» | 14,42 | 17 | левоцентристы, либерально нац |
| 5 | Объединение Латвийской Первой партии и партии «Латвийский путь» | 8,58 | 10 | право-центристы, умеренно нац. |
| 6 | Объединение «Отечеству и свободе»/ДННЛ | 6,94 | 8 | правые, радикально национальн |
| Объединение политических организаций «За права человека в единой Латвии» | 6,03 | 6 | левые, интернационалист |
Калитеня 2010
ПРИЛОЖЕНИЕ 3
Таблица 2.3
Представители Кабинета Министров Латвии, имевших прямое отношение к вопросам русскоязычного меньшинства.
| дата | президент министров (ПМ), партийность | Наименование должности ответственного министра | имя министра и партийность | |
| 07.05.1990 | Иварс ГОДМАНИС | Народный министр Образования | Andris Piebalgs (LTF) Народный фронт Латвии | |
| 06.07.1993 | (Ivars GODMANIS) Народный фронт Латвии | |||
| 06.07.1993 | Иварс ГОДМАНИС | Государственный министр по правам человека | Olafs Brūvers (bp) | |
| Беспартийный | ||||
| 03.08.1993 | (Ivars GODMANIS) | Министр образования и науки PI | Jānis Vaivads (LZS) | |
| Народный фронт Латвии | Латышский союз крестьян | |||
| 03.08.1993 | Валдис БИРКАВС | Министр образования и науки PI | Jānis Dripe (LC) Латвийский путь | |
| 19.09.1994 | (Valdis BIRKAVS) | Министр образования и науки, заместитель премьер-министра | Jānis Vaivads (LC) Латвийский путь | |
| «Латвийский путь» | ||||
| Государственный министр по правам человека | Jānis Ārvaldis Tupesis (LZS) Латышский союз крестьян |
|||
| 19.09.1994 | Марис ГАЙЛИС | Министр образования и науки, заместитель премьер-министра | Jānis Vaivads (LC) Латвийский путь | |
| 21.12.1995 | (Maris GAILIS) | Министр образования и науки PI | Jānis Dripe (LC) | |
| «Латвийский путь» | Образование и наука | Jānis Gaigals | ||
| Государственный министр по правам человека | Jānis Ārvaldis Tupesis (LZS) | |||
| 21.12.1995 | Андрис ШКЕЛЕ | Министр образования и науки, заместитель премьер-министра | Māris Grīnblats (TB) | |
| Отечеству и свободе | ||||
| 07.08.1997 | (Andris ŠKELE) | Государственный министр по вопросам образования (образование и наука) | Jānis Gaigals (LC) | |
| независимый | Образование и наука | Juris Celmiņš (DPS) | ||
| Демократическая партия «Хозяин» | ||||
| 07.08.1997 | Гунтарс КРАСТС | Образование и наука | Juris Celmiņš (DPS) | |
| 26.11.1998 | (Guntars KRASTS) | Министр образования и науки PI | Vladimirs Makarovs (TB/LNNK) | |
| Блок:Латвийская Национально консервативная партия и ОС |
||||
| «Отечество — Свободный союз» | Образование и наука | Jānis Gaigals (LC) | ||
| 26.11.1998 | Вилис КРИШТОПАНС | Образование и наука | Jānis Gaigals (LC) | |
| 16.07.1999 | (Vilis KRIŠTOPANS) | По делам культуры | Karina Pētersone (LC) | |
| «Латвийский путь» | ||||
| 16.07.1999 | Андрис ШКЕЛЕ | Образование и наука | Silva Golde (TP) | |
| Народная Партия | ||||
| 05.05.2000 | (Andris ŠKELE) | Министр образования и науки PI | Vladimirs Makarovs (TB/LNNK) | |
| Народная партия | Министр образования и науки PI | Andris Šķēle (TP) | ||
| Образование и наука | Māris Vītols (TP) | |||
| 05.05.2000 | Андрис БЕРЗИНЬШ | Образование и наука | Kārlis Greiškalns (TP) | |
| 07.11.2002 | (Andris BERZINŠ) «Латвийский путь» | |||
| 07.11.2002 | Эйнарс РЕПШЕ | Образование и наука | Kārlis Šadurskis (JL) | |
| Новое время | ||||
| 09.03.2004 | (Einars REPŠE) | Министр по особым поручениям в делах интеграции общества | Nils Muižnieks (LPP) | |
| Латышская первая партия | ||||
| «Новое время» | Министр по особым поручениям в делах интеграции общества | Aivars Aksenoks (JL) | ||
| 09.03.2004 | Индулис ЭМСИС | Образование и наука | Juris Radzevičs (LPP) | |
| 02.12.2004 | (Indulis EMSIS) независимый | Министр по особым поручениям в делах интеграции общества | Nils Muižnieks (LPP) |
Калитеня 2010
Список сокращений названий партий
| Латвийское название | Русский перевод |
| LC – Latvijas ceļš | Латышский путь |
| TPA – Tautsaimnieku politiskā apvienība | Экономический политический союз |
| LZS – Latvijas Zemnieku Savienība | латышский крестьянский союз |
| LZP – Latvijas Zaļā partija | Латышская зелёная партия |
| TB – Tēvzemei un Brīvībai | Отечеству и Свободе |
| DPS – Demokrātiskā partija «Saimnieks» | Демократическая партия «Хозяин» |
| LNNK – Latvijas Nacionālā Neatkarības kustība | «Латвийское национальное движение за независимость» |
| LVP – Latvijas Vienības partija | Латвийская партия единства |
| TB/LNNK – apvienība Tēvzemei un Brīvībai/ Latvijas Nacionālā Neatkarības kustība | Объедине́ние «Оте́честву и свобо́де/ДННЛ» |
| KTP – Kristīgā Tautas partija | «Латвийский Союз христианских демократов» |
| LSDA – Latvijas Sociāldemokrātu apvienība | Объединение социал-демократов Латвии |
| JP – Jaunā Partija | Новая партия |
| TP – Tautas partija | Народная партия |
| LPP — Latvijas Pirmā partija | Латышская первая партия |
| JL – Partija «Jaunais laiks» | Партия Новое время |
| b.p. – bezpartejiskais | Безпартийный |
ПРИЛОЖЕНИЕ 4
Таблица 2.4
Полный список депутатов Сейма Латвии с 1990 по 2006 год, занимавшие места более одного раза. На основе таблицы данных официального сайта Сейма Латввии [online]: http://www.saeima.lv/saeima9/vissae_9
| # | Name | Surname | 1990-1993 | 1993-1995 | 1995-1998 | 1998-2002 | 2002-2006 | 2006-2010 | Deputy (times) | |
|
|
Dzintars | Ābiķis | AP | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 6 | |
|
|
Martijans | Bekasovs | AP | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 6 | |
|
|
Jānis | Lagzdiņš | AP | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 6 | |
|
|
Anna | Seile | AP | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 6 | |
|
|
Māris | Grīnblats | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 5 | ||
|
|
Anta | Rugāte | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 5 | ||
|
|
Pēteris | Tabūns | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 5 | ||
|
|
Jānis | Urbanovičs | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 5 | ||
|
|
Juris | Dobelis | AP | 6.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 5 | ||
|
|
Imants | Kalniņš | AP | 5.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 5 | ||
|
|
Aleksandrs | Kiršteins | AP | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 5 | ||
|
|
Ģirts-Valdis | Kristovskis | AP | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 5 | ||
|
|
Oļegs | Deņisovs | 6.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 4 | |||
|
|
Aleksandrs | Golubovs | 6.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 4 | |||
|
|
Gundars | Bērziņš | 5.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 4 | |||
|
|
Indulis | Emsis | AP | 6.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 4 | |||
|
|
Vilnis-Edvīns | Bresis | AP | 5.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 4 | |||
|
|
Kārlis | Leiškalns | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 9.Saeima | 4 | |||
|
|
Aleksandrs | Bartaševičs | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 4 | |||
|
|
Jānis | Jurkāns | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 4 | |||
|
|
Vilis | Krištopans | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 4 | |||
|
|
Jānis | Straume | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 4 | |||
|
|
Indulis | Bērziņš | AP | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 4 | |||
|
|
Valdis | Birkavs | AP | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 4 | |||
|
|
Anatolijs | Gorbunovs | AP | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 4 | |||
|
|
Andrejs | Panteļējevs | AP | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 4 | |||
|
|
Antons | Seiksts | AP | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 4 | |||
|
|
Andris | Bērziņš | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Boriss | Cilevičs | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Juris | Dalbiņš | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Helēna | Demakova | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Valdis | Ģīlis | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Aigars | Kalvītis | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Andrejs | Klementjevs | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Vineta | Muižniece | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Vaira | Paegle | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Raimonds | Pauls | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Jakovs | Pliners | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Dzintars | Rasnačs | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Mareks | Segliņš | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Atis | Slakteris | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Juris | Sokolovskis | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Ainārs | Šlesers | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Ērika | Zommere | 7.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Leopolds | Ozoliņš | 6.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Dainis | Turlais | 6.Saeima | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Einars | Repše | AP | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Aleksejs | Vidavskis | AP | 8.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Ivars | Godmanis | AP | 7.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Pauls | Putniņš | 5.Saeima | 6.Saeima | 9.Saeima | 3 | ||||
|
|
Roberts | Zīle | 6.Saeima | 7.Saeima | 8.Saeima | 3 | ||||
|
|
Jānis | Škapars | AP | 7.Saeima | 8.Saeima | 3 | ||||
|
|
Inese | Birzniece | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 3 | ||||
|
|
Jānis | Bunkšs | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 3 | ||||
|
|
Oskars | Grīgs | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 3 | ||||
|
|
Edvīns | Inkēns | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 3 | ||||
|
|
Kristiāna | Lībane | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 3 | ||||
|
|
Aija | Poča | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 3 | ||||
|
|
Aida | Prēdele | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 3 | ||||
|
|
Juris | Sinka | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 3 | ||||
|
|
Leonards | Stašs | 5.Saeima | 6.Saeima | 7.Saeima | 3 | ||||
|
|
Romāns | Apsītis | AP | 5.Saeima | 6.Saeima | 3 | ||||
|
|
Alfreds | Čepānis | AP | 5.Saeima | 6.Saeima | 3 | ||||
|
|
Imants | Daudišs | AP | 5.Saeima | 6.Saeima | 3 | ||||
|
|
Aivars | Endziņš | AP | 5.Saeima | 6.Saeima | 3 | ||||
|
|
Odisejs | Kostanda | AP | 5.Saeima | 6.Saeima | 3 | ||||
|
|
Andrejs | Krastiņš | AP | 5.Saeima | 6.Saeima | 3 | ||||
|
|
Ruta | Marjaša | AP | 5.Saeima | 6.Saeima | 3 | ||||
|
|
Valērijs | Agešins | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Igors | Aleksandrovs | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Solvita | Āboltiņa (Mellupe) | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Ainars | Baštiks | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Silva | Bendrāte | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Guntis | Bērziņš | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Uldis | Briedis | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Augusts | Brigmanis | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Vladimirs | Buzajevs | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Ingrīda | Circene | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Ina | Druviete | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Inta | Feldmane | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Sergejs | Fjodorovs | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Dzintars | Jaundžeikars | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Nikolajs | Kabanovs | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Artis | Kampars | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Arturs Krišjānis | Kariņš | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Oskars | Kastēns | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Andis | Kāposts | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Māris | Krastiņš | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Alberts | Krūmiņš | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Māris | Kučinskis | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Sarmīte | Ķikuste | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Madars | Lasmanis | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Ainars | Latkovskis | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Liene | Liepiņa | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Anatolijs | Mackevičs | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Linda | Mūrniece | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Vitālijs | Orlovs | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Artis | Pabriks | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Jānis | Porietis | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Jānis | Reirs | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Ivans | Ribakovs | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Inguna | Rībena | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Vjačeslavs | Stepaņenko | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Jānis | Strazdiņš | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Kārlis | Šadurskis | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Staņislavs | Šķesters | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Inese | Šlesere | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Jānis | Šmits | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Dzintars | Zaķis | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Ausma | Ziedone-Kantāne | 8.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Aija | Barča | 7.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Miroslavs | Mitrofanovs | 7.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Karina | Pētersone | 7.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Oskars | Spurdziņš | 7.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Guntis | Eniņš | 6.Saeima | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Ilma | Čepāne (Briņķe) | AP | 9.Saeima | 2 | |||||
|
|
Jānis | Esta | 7.Saeima | 8.Saeima | 2 | |||||
|
|
Silva | Golde | 7.Saeima | 8.Saeima | 2 | |||||
|
|
Guntars | Krasts | 7.Saeima | 8.Saeima | 2 | |||||
|
|
Pāvels | Maksimovs | 7.Saeima | 8.Saeima | 2 | |||||
|
|
Krišjānis | Peters | 7.Saeima | 8.Saeima | 2 | |||||
|
|
Rihards | Pīks | 7.Saeima | 8.Saeima | 2 | |||||
|
|
Igors | Solovjovs | 7.Saeima | 8.Saeima | 2 | |||||
|
|
Jevgenija | Stalidzāne | 7.Saeima | 8.Saeima | 2 | |||||
|
|
Andris | Šķēle | 7.Saeima | 8.Saeima | 2 | |||||
|
|
Ingrīda | Ūdre | 7.Saeima | 8.Saeima | 2 | |||||
|
|
Žanete | Vasaraudze | 7.Saeima | 8.Saeima | 2 | |||||
|
|
Paulis | Kļaviņš | 6.Saeima | 8.Saeima | 2 | |||||
|
|
Andrejs | Naglis | 6.Saeima | 8.Saeima | 2 | |||||
|
|
Ēriks | Zunda | 6.Saeima | 8.Saeima | 2 | |||||
|
|
Pēteris | Simsons | AP | 8.Saeima | 2 | |||||
|
|
Arvīds | Ulme | AP | 8.Saeima | 2 | |||||
|
|
Pēteris | Apinis | 6.Saeima | 7.Saeima | 2 | |||||
|
|
Jānis | Ādamsons | 6.Saeima | 7.Saeima | 2 | |||||
|
|
Vents | Balodis | 6.Saeima | 7.Saeima | 2 | |||||
|
|
Roberts | Jurdžs | 6.Saeima | 7.Saeima | 2 | |||||
|
|
Modris | Lujāns | 6.Saeima | 7.Saeima | 2 | |||||
|
|
Andrejs | Požarnovs | 6.Saeima | 7.Saeima | 2 | |||||
|
|
Juris Galerijs | Vidiņš | 6.Saeima | 7.Saeima | 2 | |||||
|
|
Māris | Vītols | 6.Saeima | 7.Saeima | 2 | |||||
|
|
Mariss | Andersons | 5.Saeima | 7.Saeima | 2 | |||||
|
|
Dainis | Stalts | 5.Saeima | 7.Saeima | 2 | |||||
|
|
Ilmārs | Geige | AP | 7.Saeima | 2 | |||||
|
|
Linards | Muciņš | AP | 7.Saeima | 2 | |||||
|
|
Andris | Ameriks | 5.Saeima | 6.Saeima | 2 | |||||
|
|
Olafs | Brūvers | 5.Saeima | 6.Saeima | 2 | |||||
|
|
Māris | Gailis | 5.Saeima | 6.Saeima | 2 | |||||
|
|
Ernests | Jurkāns | 5.Saeima | 6.Saeima | 2 | |||||
|
|
Ēriks | Kaža | 5.Saeima | 6.Saeima | 2 | |||||
|
|
Ilga | Kreituse (Grava) | 5.Saeima | 6.Saeima | 2 | |||||
|
|
Aivars Guntis | Kreituss | 5.Saeima | 6.Saeima | 2 | |||||
|
|
Ludmila | Kuprijanova | 5.Saeima | 6.Saeima | 2 | |||||
|
|
Janīna | Kušnere | 5.Saeima | 6.Saeima | 2 | |||||
|
|
Aristids Jēkabs | Lambergs | 5.Saeima | 6.Saeima | 2 | |||||
|
|
Aleksandrs | Pētersons | 5.Saeima | 6.Saeima | 2 | |||||
|
|
Andris | Saulītis | 5.Saeima | 6.Saeima | 2 | |||||
|
|
Juris | Celmiņš | AP | 6.Saeima | 2 | |||||
|
|
Vladilens | Dozorcevs | AP | 6.Saeima | 2 | |||||
|
|
Viktors | Kalnbērzs | AP | 6.Saeima | 2 | |||||
|
|
Andris | Tomašūns | AP | 6.Saeima | 2 | |||||
|
|
Georgs | Andrejevs | AP | 5.Saeima | 2 | |||||
|
|
Eduards | Berklavs | AP | 5.Saeima | 2 | |||||
|
|
Aivars | Berķis | AP | 5.Saeima | 2 | |||||
|
|
Māris | Budovskis | AP | 5.Saeima | 2 | |||||
|
|
Ojārs | Kehris | AP | 5.Saeima | 2 | |||||
|
|
Edvīns | Kide | AP | 5.Saeima | 2 | |||||
|
|
Andris | Līgotnis | AP | 5.Saeima | 2 | |||||
|
|
Jānis | Lucāns | AP | 5.Saeima | 2 | |||||
|
|
Alfrēds | Rubiks | AP | 5.Saeima | 2 | |||||
|
|
Ivars | Silārs | AP | 5.Saeima | 2 | |||||
|
|
Filips | Stroganovs | AP | 5.Saeima | 2 | |||||
|
|
Jānis | Vaivads | AP | 5.Saeima | 2 | |||||
|
|
Jevgēnijs | Zaščerinskis | AP | 5.Saeima | 2 | |||||
SOCIO-POLITICAL INTEGRATION OF THE RUSSIAN-SPEAKING MINORITY IN THE PROCESS OF EUROPEANIZATION OF LATVIA
Leonid Kalitenya
Resume
This paper is an attempt to reflect on the processes that accompanied the socio-political integration of the Russian-speaking minority in Latvia after its regaining independence in 1990. The author considers the problems of the Russian-speaking minority in a broad and complex framework, looking for similarities with other phenomena in Latvia’s social life, which makes the work actual.
The Soviet repressions of the 1940-1950s, the losses during World War II and large-scale modernization of Latvia in the 1960-1980s have all contributed to the fact that in the beginning of the 1990s the demographic balance in the country between the natives and the newcomers has significantly shifted to the Russian-speaking migrants. At the moment of regaining independence in 1990, the Latvians comprised merely 52 per cent of the population. They welcomed independence and were concerned about their national identity, while the Russian-speaking proportion of the population did not share these attitudes. The Latvian proportion of the population demanded of the authorities to neutralize the political influence of the non-Latvian (pro-Soviet and pro-Russian) population. As a result, on October 15, 1991, the Supreme Council of Latvia deprive the status of citizenship (and, hence, all the civil rights) from the non-Latvian population of the country, which affected more than 700 000 people.
The issue this study investigates is the contradiction between the exclusion (forced and necessary, according to the ruling national political elite) of the Russian-speaking minority in Latvia from the political life – and the Copenhagen criteria demanding the respect to human rights and minority rights as one of the conditions of Latvia’s accession to the European Union.
The object of this study is the influence of the experts of the Council of Europe, Commissioners of the OSCE Mission, representatives of the Saeima (Parliament), the Cabinet and Presidents of Latvia and the influence of Russia on this issue.
The goal of this paper is to define the principal factors of Europeanization in Latvia in the context of the Russian-speaking minority issue.
The author employs such methods as case-study, secondary analysis of statistical data, analysis of the institutional design, the structure of political leadership as well as analysis of publication on the topic in the mass media and political analytics.
In the first Section of the paper the author considers the historical context and theoretical problems surrounding the issue on the basis of articles by David J. Galbreath, Carol Schmid, Brigita Zepa, and Arta Snipe, and the edited volume by Nils Muiznieks. The theories by Jeffrey C. Alexander and John Rundell form the basis of the author’s discussion of the problem of citizenship in multiculturalism and the relations of ‘strangers’ groups.
In the second Section the author systematizes and analyses the list of influential political actors in Latvia in 1990 – 2009 who dealt with the problem of the Russian-speaking minority.
In the third Section, the author, first, studies the relations between these actors, the common problems of their interaction and cooperation, then discusses the decisions made on the issue and, last, defines the specific of the situation in Latvia – as compared to other cases of minority rights protection.
The author comes to the following conclusions:
4) The situation of Latvian-speaking and the Russian-speaking population in two ‘parallel’ cultural spaces that was present in the country after the collapse of the USSR caused an inevitable conflict concerning the future development of the country after Latvia regained its independence in 1990.
5) The only political actors holding a definite position on the issue of the Russian-speaking minority were the EU representatives in the country, and the role of the ‘epistemic community’ of experts was indeed decisive in the process of Latvia’s Europeanization.
6) There is a causal relation between Latvia’s constitutional design, the rigorous social policy in the country and ‘state capture’ corruption type that act together.
The world financial crisis exacerbated the problem of the socio-political integration of the Latvian society and put in onto political agenda as a challenge for the country‘s political elite. The strategic choice in resolving this issue is will eventually determine whether the Russian-speaking minority will be subsidized within the European social policy programs or whether the capacity of this group of the population will be capitalized through careful political and economic integration as resource that will help the country to overcome the current crisis.
This paper can be recommended to the politicians, political scientists and students of political science, civil law, and European studies.
[2] «Processes of (a) construction (b) diffusion and (c) institutionalization of formal and informal rules, procedures, policy paradigms, styles, ‘ways of doing things’ and shared beliefs and norms which are first defined and consolidated in the making of EU decisions and then incorporated into the logic of domestic discourse, identities, political structures and public policies» — Radaelli, Claudio. M. (2000) ‘Whither Europeanization: Concept stretching and substantive change’, European Integration online Paper (EioP) с.4 (8) [он-лайн]. [Просмотрено 20.06.2010]. Доступ через Интернет: http://eoip.or.at/eiop/texte/2000-008a.htm
[3] Всесоюзная перепись населения 1989 года. Национальный состав населения по республикам СССР, В: Демоскоп Weekly ISSN 1726-2887 [он-лайн], [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://demoscope.ru/weekly/ssp/sng_nac_89.php?reg=10
[4] “ Early citizenship and language laws placed the state firmly in the hands of the titular population, while politically alienating the largely Russian-speaking minority community.” Galbreath, David J. International Sources of Domestic Policy: Europe and Latvia in the context of minority rights. European Consortium for Political Research Joint Sessions Workshop on “International Organisations and Policy Implementation”, 13-18 April 2004, c.1 (19), Uppsala Universitet, Sweden
[4] Решение Верховного Совета ЛР от 15 октября 1991 года «О восстановлении прав граждан Латвийской Республики и основных условиях натурализации» [он-лайн], [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.likumi.lv/doc.php?id=69914
[4] Закон латвийской республики «О гражданстве» 1994 года [он-лайн], [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.mfa.gov.lv/ru/consul-info/356/
[5] Galbreath, David J. International Sources of Domestic Policy: Europe and Latvia in the context of minority rights. European Consortium for Political Research Joint Sessions Workshop on “International Organisations and Policy Implementation”, 13-18 April 2004, с.2 (19), Uppsala Universitet, Sweden
[6] Ikstens, Janis. Eastern Slavic political parties in Latvia, In: Muizinieks Nils (ed), Latvian-Russian Relations: Domestic and International Dimensions, Latvian University, Akdemiskais apgads, 2006. с 41
[7] Дюков, Александр. Ряды жертв репрессий в Латвии множатся, Интервью газете “Известия” В: Телеграф.lv [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.telegraf.lv/news/ryady-zhertv-repressii-v-latvii-mnozhatsya
[8] Всесоюзная перепись населения 1989 года. Национальный состав населения по республикам СССР, В: Демоскоп Weekly ISSN 1726-2887 [он-лайн], [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://demoscope.ru/weekly/ssp/sng_nac_89.php?reg=10
[9] Латвия, Онлайн Энциклопедия «Кругосвет» [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.krugosvet.ru/articles/63/1006306/1006306a1.htm
[10] Central Statistical Bureau Of Latvia (Центрально Бюро статистики Латвии), [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: www.csb.lv
[11] SCHMID, Carol; ZEPA, Brigita; and SNIPE, Arta. Language Policy and Ethnic Tensions in Quebec and Latvia, In: International Journal of Comparative Sociology, 2004; с. 235
[12] Latvijas Iedzīvotāju Sadalījums Pēc Valstiskās Piederības (Распределение населения по национальности в Латвии), Управление по делам гражданства и миграции Латвии, [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.pmlp.gov.lv/lv/statistika/dokuments/2009/3ISVP_Latvija_pec_VPD.pdf
[13] Bauman, Zygmunt (2001) ‘The Making and Unmaking of Strangers’, in Peter Beilharz (ed.) The Bauman Reader, pp. 200–17. Oxford: Blackwell.
[14] Leydet, Dominique, “Citizenship» article in: Stanford Encyclopedia of Philosophy (SEP) [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://plato.stanford.edu/entries/citizenship/
[15] Simmel, Georg. The Metropolis and Mental Life, [online]. In: The Sociology of Georg Simmel. New York: Free Press, 1950, с.409-424 [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.altruists.org/static/files/The%20Metropolis%20and%20Mental%20Life%20%28Georg%20Simmel%29.htmv
[16] Rundell, John. Strangers, Citizens and Outsiders: Otherness, Multiculturalism and the Cosmopolitan Imaginary in Mobile Societies, In: Thesis Eleven, 2004; с 92 [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://the.sagepub.com/cgi/content/abstract/78/1/85
[17] Там же с. 93
[18] Simmel, Georg. The Metropolis and Mental Life, [online]. In: The Sociology of Georg Simmel. New York: Free Press, 1950, pp.409-424 с 411, [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.altruists.org/static/files/The%20Metropolis%20and%20Mental%20Life%20%28Georg%20Simmel%29.htmv
[19] Русский Гуманитарный Интернет-Университет,Библионтека, [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.i-u.ru/biblio/content.aspx?dictid=46&wordid=193388
[20] Краснов Б.И. Актор политический. // Политическая энциклопедия: В 2 т. / Национальный общественно-научный фонд; Рук. проекта Г.Ю. Семигин; Науч.-ред. совет: пред. совета Г.Ю. Семигин. – Т. 1. – М.: Мысль, 1999. С. 35.
[21] Множество слияний, коалиций, расколов между партиями усложняет подсчёт, по разным критериям можно насчитать от 19 до 22 партий получивших места в Сейме Латвии.
[22] Центральная Избирательная Комиссия Латвии, [он-лайн], [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://web.cvk.lv/pub/public/28342.html
[23] Например в 1998 – 2002 ЗаПЧЕЛ инициировано 73 проекта законов из них 57 отклонено другими депутатами, в 2002-2006 – инициировано 176, отклонено 162 проекта законов.
[24] Количество участвовавших в выборах Сейма на протяжении 1995 по 2002 год было около 70% (лишь 1993(89,9%)), а в уже 2006 – 60,98% (данные избирательной комиссии)
[25] Кабинет Министров Латвийской Республики, [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.mk.gov.lv/lv/mk/vesture/
[26] Galbreath, David. The Politics of European Integration and Minority Rights, In: Estonia and Latvia in Perspectives on European Politics and Society, Vol. 4, Nr. 1, 2003, с 42.
[27] Sebenius, James K. Challenging Conventional Explanations of International Cooperation: Negotiation Analysis and the Case of Epistemic Communities. In: International Organization 46 (1), 1992. с 324.
[28] Haas, Peter M. Introduction: Epistemic Communities and International Policy Coordination, In: International Organization 46 (1): 1992, с 1.
[29] Иткина, Майа. Латвийская Республика В: Выпуски политического мониторинга [он-лайн], Международный институт гуманитарно-политических исследований [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://igpi.ru/monitoring/1047645476/1999/0999/z7.html
[30] Кудрявцев, Илья. Латвия, В: Выпуски политического мониторинга [он-лайн], Международный институт гуманитарно-политических исследований [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://igpi.ru/monitoring/1047645476/jan1993/latv.html
[31] Алехин, Дмитрий. Латвия в 1997 году, В: Выпуски политического мониторинга [он-лайн], Международный институт гуманитарно-политических исследований, [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://igpi.ru/monitoring/1047645476/1050408711/Latviya0197.htm
[32] Алехин, Дмитрий. Латвия в 1996 году, В: Выпуски политического мониторинга [он-лайн], Международный институт гуманитарно-политических исследований, [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://igpi.ru/monitoring/1047645476/1050412225/Latviya0196.htm
[33] United Nations Treaty Collection, [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://treaties.un.org/Pages/Treaties.aspx?id=4&subid=A&lang=en
[34] Заключительные замечания Комитета по Ликвидации Расовой Дискриминации, Латвия, CERD/C/63/CO/7, 10 декабря 2003 г. В: Библиотека по Правам Человека, Университет Миннесоты, [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www1.umn.edu/humanrts/russian/cerd/Rlatvia_2003.html
[35] Латвия, Онлайн Энциклопедия «Кругосвет» [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.krugosvet.ru/articles/63/1006306/1006306a1.htm
[36] Согласно исследованиям Baltic Institute of Social Studies. В: MUIZINIEKS Nils (ed), Latvian-Russian Relations: Domestic and International Dimensions, Latvian University, Akdemiskais apgads, 2006. с 35.
[37] United Nations Treaty Collection, [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://treaties.un.org/Pages/Treaties.aspx?id=4&subid=A&lang=en
[38] Заключительные замечания Комитета по Ликвидации Расовой Дискриминации, Латвия, CERD/C/63/CO/7, 10 декабря 2003 г. В: Библиотека по Правам Человека, Университет Миннесоты, [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www1.umn.edu/humanrts/russian/cerd/Rlatvia_2003.html
[39]Алехин, Дмитрий. Латвия в 1996 году, В: Выпуски политического мониторинга [он-лайн], Международный институт гуманитарно-политических исследований, [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://igpi.ru/monitoring/1047645476/1050412225/Latviya0196.htm
[40] Galbreath, David. The Politics of European Integration and Minority Rights, In: Estonia and Latvia in Perspectives on European Politics and Society, Vol. 4, Nr. 1, 2003, с 47
[41] Алехин, Дмитрий. Латвия, В: Выпуски политического мониторинга [он-лайн], Международный институт гуманитарно-политических исследований, [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://igpi.ru/monitoring/1047645476/1050412225/Latviya0196.htm
[42] Алехин, Дмитрий. Латвия, В: Выпуски политического мониторинга [он-лайн], Международный институт гуманитарно-политических исследований, [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://igpi.ru/monitoring/1047645476/apr_96/latv.html
[43] Кудрявцев, Илья. Латвия, В: Выпуски политического мониторинга [он-лайн], Международный институт гуманитарно-политических исследований [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://igpi.ru/monitoring/1047645476/1050414836/Latviya0195.htm
[44] Ikstens, Janis. Eastern Slavic political parties in Latvia, In: Muizinieks Nils (ed), Latvian-Russian Relations: Domestic and International Dimensions, Latvian University, Akdemiskais apgads, 2006. page 41
[45] Zepa, Brigita; and Supule, Inese. Ethnopolotical Tensions in Latvia: Factors Facilitating and Impending Ethnic Accord, In: Muizinieks Nils (ed) Latvian-Russian Relations Domestic and International Dimensions, Latvian University, Akdemiskais apgads, 2006, с 36
[46]Трещетенкова, Н.Ю. Вводная статья «Конституция Латвии (Латвийской республики) от 15 февраля 1922 года», В: Интернет-проекте «Конституция России» [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://constitution.garant.ru/project.htm
[47] Galbreath, David. The Politics of European Integration and Minority Rights, In: Estonia and Latvia in Perspectives on European Politics and Society, Vol. 4, Nr. 1, 2003, с 46.
[48] Там же с 41.
[49] Кудрявцев, Илья. Латвия, В: Выпуски политического мониторинга [он-лайн], Международный институт гуманитарно-политических исследований [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.igpi.ru/monitoring/1047645476/apr_93/latvia.html
[50] Там же.
[51] Там же.
[52] Там же.
[53] Smith, Keith, Российское “Энергетическое Оружие” Нужно Обезвредить («The International Herald Tribune», США) [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.ufg.com.ua/wu/index.php?module=Country&func=displaynew&news=303&dates=2006_01
[54] Кудрявцев, Илья. Латвия в 1993 году, В: Выпуски политического мониторинга [он-лайн], Международный институт гуманитарно-политических исследований [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://igpi.ru/monitoring/1047645476/jan1993/latv.html
[55] Кудрявцев, Илья. Латвия в 1994 году, В: Выпуски политического мониторинга [он-лайн], Международный институт гуманитарно-политических исследований [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://igpi.ru/monitoring/1047645476/jan1994/Latviya0194.htm
[56] Кудрявцев, Илья. Латвияв 1995 году, В: Выпуски политического мониторинга [он-лайн], Международный институт гуманитарно-политических исследований [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет:, http://igpi.ru/monitoring/1047645476/1050414836/Latviya0195.htm
[57] Иткина, Майа. Латвийская Республика в 1998 году, В: Выпуски политического мониторинга [он-лайн], Международный институт гуманитарно-политических исследований [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://igpi.ru/monitoring/1047645476/01.1998./Latviya0198.htm
[58] Иткина, Майа. Латвийская Республика 1999 году, В: Выпуски политического мониторинга [он-лайн], Международный институт гуманитарно-политических исследований [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://igpi.ru/monitoring/1047645476/1999/0999/z7.html
[59] Муйжниекс, Нилс. Положение российской диаспоры в Латвии, интервью радиостанции Эхо Москвы , 07.10.2003, [он-лайн] [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.echo.msk.ru/programs/beseda/23584/
[60] Galbreath, David J. International Sources of Domestic Policy: Europe and Latvia in the context of minority rights. European Consortium for Political Research Joint Sessions Workshop on “International Organisations and Policy Implementation”, 13-18 April 2004, Uppsala Universitet, Sweden с 1.
[61]Алехин, Дмитрий. Латвия, В: Выпуски политического мониторинга [он-лайн], Международный институт гуманитарно-политических исследований, [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://igpi.ru/monitoring/1047645476/1050412225/Latviya0196.htm
[62] Иткина, Майа. Латвийская Республика В: Выпуски политического мониторинга [он-лайн], Международный институт гуманитарно-политических исследований [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://igpi.ru/monitoring/1047645476/01.1998./Latviya0198.htm
[63] Galbreath, David J. International Sources of Domestic Policy: Europe and Latvia in the context of minority rights. European Consortium for Political Research Joint Sessions Workshop on “International Organisations and Policy Implementation”, 13-18 April 2004, Uppsala Universitet, Sweden, с 18
[64] Galbreath, David. The Politics of European Integration and Minority Rights, In: Estonia and Latvia in Perspectives on European Politics and Society, Vol. 4, Nr. 1, 2003, с 39.
[65] Zepa, Brigita; and Supule, Inese. Ethnopolotical Tensions in Latvia: Factors Facilitating and Impending Ethnic Accord, In: Muizinieks Nils (ed) Latvian-Russian Relations Domestic and International Dimensions, Latvian University, Akdemiskais apgads, 2006, с. 34.
[66] Там же с 36
[67] Anticorruption in Transition. A Contribution to the Policy Debate, 2000, The World Bank, Washington, ISBN 0-8213-4802-7 [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://lnweb90.worldbank.org/eca/eca.nsf/0/D74DB51B2D46615D8525695B00678C93?OpenDocument
[68]Corruption and Anti-corruption Policy in Latvia 2002, Open Society Institute, с 293 [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://unpan1.un.org/intradoc/groups/public/documents/UNTC/UNPAN012767.pdf
[69]«Государственная стратегия предотвращения и борьбы с коррупцией на 2004-2008 годы», Бюро по предотвращению и борьбе с коррупцией с 4 [он-лайн] [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://knab.gov.lv/uploads/rus/gosudarstvennaja_strategija.pdf
[70] Самые богатые люди Латвии, В: Деловой час, [он-лайн], [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.chas-daily.com/win/2007/08/20/bd001.html?r=5&
[71] Словари и энциклопедии на Академике [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/663013
[72] Словари и энциклопедии на Академике [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/98310
[73] Латвийский Путь (Latvias Celsh), В: База данных «Лабиринт»[ он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.labyrinth.ru/content/card.asp?cardid=26636
[74] Русский Новостной Информационный Портал [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.latvia.russian-club.net/category_338.html
[75] Latvijas Zemnieku Savienība (Латвийский крестьянский союз) [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.lzs.lv/
[76] The Conservative Union For Fatherland And Freedom/Lnnk (Консервативный союз Отечеству и свободе / ДННЛ) [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.tb.lv/
[77] Kristīgi Demokrātiskā Savienība (Союз христианских демократов) [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.kds.lv/index.php?lng=lv
[78] Демократическая Партия «Саймниекс» («Хозяин») В: База данных «Лабиринт [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.labyrinth.ru/content/card.asp?cardid=30782
[79] Социалистическая Партия, [он-лайн], [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.latsocpartija.lv/?l=1
[80] Латвийская Первая Партия, Партия «Латвийский Путь» [он-лайн], [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.lpplc.lv
[81] Jaunais Laiks Partija (Партия Новое время) [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.jaunaislaiks.lv/
[82] Tautas Partija, (Народная партия) ), [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.tautaspartija.lv/
[83] Latvijas Zaļā Partija. (Латвийская партия зелёных) [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.zp.lv/info.asp?lv и http://www.zp.lv/info.asp?lv
[84] Объединение Политических Организаций «За Права Человека в Единой Латвии» (ЗаПЧЕЛ), [он-лайн], [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.zapchel.lv/
[85] Jauna partija (Новая партия), В: Прибалтика вчера и сегодня [он-лайн]. [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://e97.nm.ru/4.htm
[86] Центр Cогласия. [он-лайн], [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.saskanascentrs.lv/
[87] Латвийская Партия единства (ПЕЛ), «Лабиринт», базы данных [он-лайн], [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет: http://www.labyrinth.ru/content/card.asp?cardid=40942
[88] «Партия демократического центра» (ПДЦ), В: Мониторинг ИГПИ [он-лайн], [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет:http://www.igpi.ru/monitoring/1047645476/jun1993/latv.html
[89] Народное движение «Для Латвии» (Партия Зигериста), «Лабиринт», базы данных [он-лайн], [Просмотрено 19.06.2010]. Доступ через Интернет:http://www.labyrinth.ru/content/card.asp?cardid=34210
© 2010—2013, АГТ-ЦСИ
E-mail: [email protected]