Теория как насилие

Владимир Мацкевич | 28.04.2013

Впрочем, не только теория, но любое знание, логика, даже простое связное рассуждение — всё это уже может стать насилием. Может стать насилием, если происходит абсолютизация права каждого иметь собственное мнение и если все и любые мнения априори, и без всяких условий и оговорок, равны.

Ведь если каждый может иметь собственное мнение, то кто-то считает, что Земля — шар, а кто-то может быть убежден в том, что она плоская. И если все мнения априори, и без всяких условий, равны, то и эти два мнения тоже равны. Когда Колумб поплыл на Запад с надеждой попасть на Восток, он руководствовался не просто мнением, а теорией. Но его матросы в теории были не сильны. А ведь Колумб плыл не один, а с большой командой. Почему же с ним плыли другие? Единственная причина — насилие. Он не считался с мнениями матросов. Жестокий мир Средневековья, дикие нравы. Мы живем в иное время. В наше время Колумб бы не смог так легко навязать свое мнение команде и королю Испании. Пришлось бы задействовать PR, грязные политтехнологии и  сетевой маркетинг.

Конечно, в наше время просвещенные люди решают другие задачи. Например, какова вероятность, выйдя утром из дома, встретить динозавра?

Можно провести эмпирические вычисления на длинной цепи наблюдений. Скажем, год, день за днем, проверять выход из дома 100 произвольно отобранных добровольцев и тщательно фиксировать каждую их встречу с динозавром и затем составить пропорцию положительных и отрицательных измерений и вычислить вероятность события, которая, может быть, будет отлична от нуля. Особенно, если не оговаривать заранее, что игрушечные динозавры не считаются, не учитываются карнавальные костюмы или декорации.

Можно иначе — провести логическое рассуждение:

Большая посылка: Динозавров не существует.
Малая посылка: Несуществующее, не встречается.
Вывод: Динозавра встретить нельзя. Т.е. вероятность встречи с динозавром равна нулю.

Но можно ведь рассуждать формально! Вероятность встречи с динозавром ровна 0,5: либо встречу, либо не встречу, т.е. 50 на 50. И ведь верно! Если рассматривать встречу с динозавром как изолированное единичное событие.

А что правильно?

Встреча с динозавром — анекдотическая история, всем смешна «женская» логика 50 на 50. Но вот встреча с инопланетянами — уже не так смешно. В возможность таких встреч готовы поверить многие. Так же, как верят в НЛО, в контакты древних цивилизаций с инопланетянами, в тайные ордены, в заговор сионских мудрецов, в Шамбалу и прочую дребедень. XXI век на дворе — всё возможо.

Впрочем, здравомыслящие люди такими вопросами не заморачиваются. Их интересуют реальные проблемы. Но, увы, к реальным проблемам «здравомыслящие» люди относятся так же, как фантазеры к встрече с динозаврами. Не верите? И я не хочу в это верить, но постоянно с этим сталкиваюсь.

Ну, давайте порассуждаем:

Большая посылка: Авторитарные диктатуры удерживают власть насилием.
Малая посылка: В Беларуси установилась авторитарная диктатура.
Вывод: Власть в Беларуси удерживается насилием.

Такого рассуждения достаточно, чтобы понимать, что в стране происходит? Казалось бы, разумным людям достаточно. Но ведь есть и другие мнения! Какие? Мнения эмпириков. Надо проверить.

Альтернативой насильственному удержанию власти является свободное волеизъявление граждан на выборах. В стране время от времени проводятся общенациональные мероприятия, которые называются «выборы». Это случается раз в два-три года. Возьмем цепь наблюдений за 20 лет, проанализируем все выборы, посчитаем вероятность проведения свободных выборов. Эта вероятность будет отлична от нуля. Почему не ноль? Оставим пока в стороне местные выборы. Пять раз в стране проводились парламентские выборы и один раз производилось назначение депутатов (1995, 2000, 2004, 2008, 2012 и назначение депутатов в 1996). Четыре или пять раз проводились президентские выборы (1994, 2001, 2006, 2010 и 1999 альтернативные выборы). В 1994 году на выборах победил альтернативный кандидат, а не тот, кого выставляла власть. В 1995 и в 2000 в парламенте несколькими депутатами была представлена оппозиция. Эти факты и дают отличие от нуля.

Спрашивается, какова вероятность победы на выборах независимого или оппозиционного кандидата? Вроде бы очевидно, что она стремиться к нулю! Но, вопреки очевидности в каждом мероприятии, называемом в Беларуси «выборами», принимают участие люди, считающие, что их шансы 50 на 50. После провала они  даже пытаются доказать, что они набрали больше 50% голосов, но подсчет был сфальсифицирован. Вы не видите здесь динозавра?

Я вижу. Вспоминается случай 2006 года. За месяц до выборов всё говорило о том, что и выборов не будет, и альтернативные кандидаты не пользуются популярность. С фактами в руках я доказываю это одному, известному на тот момент в стране, журналисту, который поддерживает одного из кандидатов, хотя и не работает прямо в его команде и считает, что вероятность победы его кандидата больше 50%. Он слушает доводы, но всё время повторяет: «Время покажет! Вот пройдут выборы, и увидим, кто прав!» Выборы прошли. Он не изменил своего мнения, всё равно вероятность «его» кандидата была 50 на 50. И это он доказывал как журналист. А вот как человек здравомыслящий он давно заготовил себе отход, заключил контракт в Москве и сразу после «выборов» уехал туда делать карьеру. Сделал.

«Женская» логика сегодня торжествует.

Вышел на улицу, динозавра не встретил — ну, не получилось, ведь и не рассчитывали на 100% вероятность встречи, а только 50 на 50! Может, завтра встретим.

Поучаствовал в выборах 2010 года. Получил по голове, посидел в тюрьме, поспособствовал упрочению диктатуры. Не победил. Ну, ничего! Вероятность ведь 50 на 50! Попробуем в 2015 году.

И хоть кол на голове теши! Нет никаких аргументов. Ведь каждый может иметь собственное мнение и все мнения равны — 50 на 50! Встретим или не встретим. Победим или не победим. Земля круглая или плоская. 50 на 50.

Социологи ведут многолетний мониторинг, имеют измеренные рейтинги потенциальных кандидатов, могут описать настроения электората. По их данным даже при свободных выборах (а вероятность свободных выборов близка к нулю) завтра никто из альтернативных кандидатов не имеет шансов на победу. Ну и что? Социологи имеют право на собственное мнение, и оно равно любому другому мнению.

Ну, ладно, социологический эмпиризм ползучий вас не убеждает! А логика?

У вас своя логика, у нас своя логика! — и так сейчас заканчиваются все дискуссии и обсуждения.

«Если факты не соответствуют теории — тем хуже для фактов!» Что ж, такая позиция вполне возможна, такой радикальный рационализм по-своему симпатичен. Но от таких «теоретиков» следовало бы ожидать последовательности! Или хотя бы простеньких теоретических построений. Однако ожидать не приходится. Теория для них еще хуже эмпирики. Любую попытку теоретического обсуждения «практики» встречают как насилие над собой, поскольку оно подрывает их право иметь собственное мнение, равное всем прочим мнениям.

А любая теория стоит на том, что при множестве мнений, только одно может быть истинным. Значит, мнения не равны между собой.

Теория — это насилие, поскольку доказывает ложность множества мнений.

Теория — это унижение, поскольку вскрывает ложность чьего-то собственного мнения.

Теория — это работа, которой надо учится, а значит, перед ней не все равны, некоторые в большей степени способны, чем другие.

Теорию нужно запретить.

Сегодня теоретическая работа в стране под запретом. Официоз довольствуется идеологией, для которой теория с ее критицизмом, фальсификационизмом вредна. Оппозиционная публика противится любой теории как насилию и унижению.

Но «нет ничего практичнее хорошей теории»! Разумеется, хорошей теории. Значит, и теории не равны между собой: есть хорошие и есть плохие. А это совсем уже плохо — мало иметь теорию, нужно еще и разбираться, хорошая она или плохая. А как разбираться?

Есть простой способ: «практика — критерий истины»!

Я что показывает практика?

Возьмем «Чернобыльский шлях». Возьмем выборку в 27 лет, посмотрим динамику численности участников. Увидим падение интереса к оппозиционным мероприятиям. Не убеждает? Разумеется, могли бы выйти сотни тысяч, но и тысячи не набралось. Что делать — 50 на 50!

Возьмем численность оппозиционных партий за последние 20 лет. Не убеждает?

Хорошо, возьмем тиражи независимых газет, аудиторию независимых радио и телекомпаний. Не убеждает?

Ладно, посмотрим, что пишут в социальных сетях!  Тексты больше трех абзацев раздражают юзеров — много букаф!

Суждения юзеры выносят по обрывкам фраз, редко дочитывая предложение до конца. Доводы строят на знании, почерпнутом тут же на соседней странице или в предыдущем постинге, хорошее если успеют в Гугл заглянуть. Юзеры реагируют на символы, цвета и картинки, т.е. руководствуются условными рефлексами, а не рассудком, логикой, знаниями или, не дай Бог, теорией.

Что же происходит с нами?

Деятели европейского Просвещения, философы, политики, революционеры, заложившие принципы современных наций и демократии, боролись за право каждого иметь и высказывать собственное мнение. Но они бы завертелись в своих гробах, если бы узнали, что в XXI веке все мнения будут считать равными!

Высказывать собственные мнения нужно в поиске истины, а не для того, чтобы гордиться тем, что оно у тебя собственное! А поиск истины предполагает не только высказывание мнения, но и отказ от ложных мнений в пользу истинных!

А кто будет решать, какое мнение истинное? Дурацкий вопрос. Не кто решает, а что! Вопросы истинности решаются в теории и практике.

Просвещение построено на ОТКАЗЕ от ложных мнений в пользу истины. Современная публика придерживается другой версии. Ради неприкосновенности собственного мнения она ОТКАЗЫВАЕТСЯ от теории и практики.

Этот отказ проявляется в агрессии против каждого, кто ссылается на ЗНАНИЕ, которое не учтено в «собственном» мнении. Это — насилие.

Этот отказ проявляется в агрессии против каждого, кто ссылается на ОПЫТ, любой опыт: научный, собственный, общественный. Это насилие и оскорбление, особенно, если опыт предполагает возраст. Даже ссылка на возраст воспринимается в штыки как оскорбление.

Этот отказ проявляется в агрессии против каждого, кто разворачивает рассуждение, поскольку это уже ТЕОРИЯ. А теория — это не идеологемы или убеждения, а доказательства и опровержения. Доказательство требует работы, а требование работы — это насилие.

Этот отказ проявляется в агрессии против каждого, кто предлагает ПРАКТИЧЕСКИЕ действия. Ведь практика строится на строгих теоретических положениях, а строгость этих положений проявляется в долженствовании. А долженствование — это насилие! Поскольку сегодня «никто никому ничего не должен».

Так и живем, каждый со своим собственным мнением и убеждением, без знания, без опыта, без теории, без практики.

Впервые опубликовано в персональном блоге Владимира Мацкевича в «Живом Журнале»

---

В продолжение

Немного разъяснений к предыдущему тексту. Так, чтобы проще и яснее было, а то «Теория как насилие» звучит как-то очень метафизично. В обыденном общении люди, конечно же, руководствуются метафизическими представлениями, но редко это рефлектируют. Рефлектируется и осознается этос и мораль, или проще — нормы и правила приличия. Там, где нормы приличия, там и оценки того, что прилично, а что неприлично, что такое хорошо, а что такое плохо. Накопилось множество наблюдений из обыденной жизни и общения, как вживую, так и опосредованного общения в СМИ и Интернете. Мои представления о том, что прилично, а что неприлично, кардинально отличаются от доминирующих в большинстве сред, где приходилось бывать.

Так, например, я считаю неприличными некоторые действия и поступки, но, оказывается, часто окружающие меня люди считают неприличным указание на такое действие или поступок, а не сам поступок. Человек сделал какую-то гнусность, а окружающие молчат. Но стоит кому-то назвать эту гнусность гнусностью, как на называющего обрушивается шквал упреков в неприличности. В простейших случаях это проявляется в том, что люди в общественных местах делают вид, что не замечают пьяного и его безобразий, но стоит кому-то сделать замечание пьяному, как окружающие оживляются и шикают на сделавшего замечание.

Сложнее проявления этого явления в политике. Оппозиционной, конечно же. Про власть — это отдельный разговор. Некий политик наделает множество глупостей. Его даже покритикуют за это по горячим следам. Такая критика укладывается в рамки приличий в общепринятом понимании. Проходит некоторое время, и этот политик берется за старое и снова собирается делать очередные глупости. И вот здесь проявляется конфликт представлений о приличиях. Если указать такому политику на то, что он собирается сделать очередную глупость, то он объявляет это крайне неприличным поступком. И окружающие с ним солидарны. Точно так же неприличным считается напомнить политику о его прошлых глупостях. А того, кто указывает на актуальные и прошлые глупости, считают критиканом и просто плохим человеком. Верхом неприличия считается требование признания сделанных политиком ошибок. И, как результат такого конфликта морально-этических представлений, на плаву держатся люди, годами совершающие глупость за глупостью. В качестве иллюстрации можно привести длинный список беларусских политиков. Слишком длинный. Хотелось бы назвать исключения из этого правила, но что-то ничего в голову не приходит.

Но этим конфликт представлений о приличном и неприличном не ограничивается.

Оказывается, крайне неприлично указывать человеку на то, что, делая выводы и формулируя суждения, он проигнорировал некоторые факты. Что его выводы и суждения построены на незнании. Приходилось видеть, как собеседники приходят в ярость, когда им показываю, что они чего-то не знают. Но в глазах наблюдающих такие ситуации ярость незнающих выглядит оправданной, а тот, кто указывает на незнание или недостающие факты, выглядит заносчивым снобом, ведущим себя совершенно вызывающе.

Очень неприлично ссылаться на собственные исследования. Ты можешь посвятить годы исследованию какой-то темы или проблемы, но в споре или дискуссии по этой проблеме это не имеет значения. Все мнения равны: один утверждает А, а другой Б, и каждый имеет право на собственное мнений: и тот, кто потратил годы на то, чтобы разобраться с проблемой, и тот, который всё придумал только минуту назад. Использовать в качестве аргумента свои исследования или многолетние труды, значит, обидеть собеседника, оскорбить всех, кто присутствует при дискуссии. Конечно, в наше время редко встретишь человека, который посвящал бы годы каким бы то ни было исследованиям. Во всяком случае, вне узкопрофессиональных коллективов. Казалось бы, таких людей нужно ценить и прислушиваться к их экспертным суждениям, но не тут-то было! Сколько раз приходилось слышать практически одно и то же: «Это ваше мнение, но могут быть и другие!»

— Да, это моё мнение. И оно обосновано. Вот результаты исследований, вот концепция, вот разработки!

— Это ваши исследования, но могут быть и другие!

— Может и могут. Предъявите и сможем сравнить, выяснить, кто прав, а кто не прав!

— Предъявить не можем, но они, наверняка, есть! И не надо нам подсовывать ваши субъективные исследования! Не надо настаивать на вашей позиции, это неприлично и недемократично!

Приходилось сталкиваться с тем, что такая «аргументация» похоронила несколько хороших исследований, проектов и разработок.

С возрастом понял, как неприлично быть старым. Еще неприличнее указывать в разговоре на разницу в возрасте. И дело вовсе не в том, чтобы называть собеседника молокососом или как-то еще, как бы нагло и вызывающе он себя не вел в дискуссии. Оказывается, ссылка на жизненный опыт — это неприлично.

Неприлично давать характеристику аргументам собеседника. Назвать паралогизм паралогизмом — значит, нанести личную обиду собеседнику. Переход к аргументам ad homini, как правило, самим собеседником не замечается, но указание на статус такого аргумента вызывает искреннее возмущение.

Еще, очень неприлично иметь хорошую память. Многие собеседники забывают содержание прошлых разговоров, но выносят из них предубеждения. Не помнят, о чем говорилось, начинают новый разговор, как с чистого листа, но с пресуппозициями. Как правило, эти пресуппозиции сводятся просто к обиде. Поэтому разговор сразу получается задиристым, где содержание не существенно, а главное — выяснение отношений. Тот, кто помнит содержание, признается нарушителем приличий.

Ну и совсем уж неприличным является удержание рамок разговора. Собеседники легко бросаются из крайности крайность, выдергивают из разговора совершенно незначимые фрагменты, теряют нить разговора. Попытка возвращения к теме, к главному, к содержанию воспринимается как насилие, затыкание рта и т.п.

У меня другие представления о приличиях.

Прилично в начале разговора выяснять, с кем ты разговариваешь, каков у человека опыт, статус и положение. Не сами по себе статус и положение, а применительно к обсуждаемой теме. Прилично сразу выяснить, может быть, собеседник более компетентен, чем ты сам в обсуждаемой теме или проблеме. Это можно выяснить, задавая собеседнику соответствующие вопросы. В интернет-коммуникации легко заглянуть в профиль собеседника и поинтересоваться его профессией, возрастом, опытом. Как правило, люди все это не скрывают, хотя могут маскировать, но и это легко распознается. И неприлично считать собеседника изначально некомпетентным.

Прилично самоопределяться в теме или проблеме. Т.е. знать самому, чего ты хочешь от разговора, куда ты его направляешь, что хочешь сказать или что хочешь услышать. Прилично не только самому это знать, но и сообщить всё это собеседнику. Чтобы разговор был прозрачным, с ясными целями и намерениями. И неприлично скрывать цели и намерения от собеседника.

Прилично вести результативный разговор, который имеет цели, к чему-то прийти, что-то сообщить собеседнику и миру, поделиться с собеседником и миром, что-то узнать или получить. И неприлично разговаривать ради того чтобы разговаривать.

Прилично признавать свои ошибки, собственное незнание и некомпетентность. Неприлично упорствовать в очевидных ошибках и заблуждениях.

Прилично в разговоре стремиться к новому, неизвестному, незнаемому. Неприлично переливать из пустого в порожнее, говорить одно и то же.

Ну и вообще.

Впервые опубликовано в персональном блоге Владимира Мацкевича в «Живом Журнале»