Введение в философию. Лекция 2. Скептицизм и радикальное сомнение (тезисы)

Владимир Мацкевич | 17.09.2008

Из того, что я говорил в прошлый раз, для этой лекции мне важны три аспекта. Во-первых, это странные отношения философии со знанием, и не менее странные отношения с умом. Главная странность в том, что мышление часто путают с умом. И напрасно. Но с этим придется долго разбираться. Сегодня речь об истории скептицизма, которая имеет прямое отношение к происхождению, к возникновению мышления. А как только речь заходит об истории, о происхождении, то приходится разбираться со временем. Время – это третий аспект, которого я слегка коснулся в прошлый раз, и который сегодня тоже не будет подробно обсуждаться. Просто нужно будет определяться со временем, с началом и течением, с длительностью и прерывностью. Но время сегодня я буду обсуждать в связи с происхождением мышления. О мышлении я сегодня тоже мало смогу сказать, буду говорить, скорее, не о самом мышлении, а только об одном его проявлении – скепсисе и скептицизме.

Скепсис – сомнение, недоверие, в первую очередь по отношению к знанию. Истинно ли знание, или ложно? Знаем ли мы о чем-то, или принимаем за знание иллюзию? И т.д. По Попперу мир знания включает в себя все знание, и истинное, и ложное. Но это очень высокий уровень обобщения, может быть, даже чрезмерное обобщение. Насколько оно оправдано? Думаю, что в этом тоже следует усомниться. Особенно меня смущает эволюционная эпистемология Поппера, в которой он вместе с Эклзом пытаются рассматривать разницу между сообразительностью животных и человеческим умом не как границу, разделяющую животных и человека, а как промежуток в пространстве и времени, который может заполняться переходными формами. Смущение это состоит в том, что даже Поппер путает мышление с умом и сообразительностью.

Итак, речь пойдет о происхождении мышления. Это очень старая и разработанная тема. Однако, в соответствии с оговаривавшимся в прошлый раз принципом (все предшествующие философы ошибались), я бы сказал, что все предшествующие разработки этой темы, скорее, уводили в сторону, чем продвигали.

Так, большая часть работ по происхождению мышления посвящена именно эволюции – философы, ученые, психологи, педагоги и дрессировщики ищут мышление у животных. Или, по крайней мере, ищут у животных то, из чего происходит человеческое мышление. Разница между животными и человеком очевидна – люди умны и хитры, значительно умнее и хитрее животных. Меня сейчас не интересует некоторое сходство человека с животными по части ума и сообразительности, хотя в одной из будущих лекция я к этому вернусь. Сейчас же я хотел бы обратить внимание на то, что такой подход к происхождению мышления базируется на отождествлении ума и мышления. Между тем как даже в лингвистике различают речь и язык. Если уж мыслить по аналогии, то следовало бы изобрести некий термин, типа речи-языка в лингвистике, например умо-мышление. Но отношение между мышлением и умом значительно сложнее, чем отношение между языком и речью. Хотя и есть нечто общее в этих отношениях.

Ум и речь в большей степени принадлежат индивиду, чем мышление и язык. Индивид может в какой-то степени владеть своей речью, управляться своим умом. Но не языком, и не мышлением. Еще Вильгельм Гумбольдт высказался на эту тему очень красноречиво: «Не человек овладевает языком, а язык овладевает человеком». То же самое и с мышлением. Об этом уже ГП достаточно часто говорил, перефразируя Гумбольдта: «Не человек овладевает мышлением, а мышление человеком». Он говорил даже резче: «Мыслит мышление посредством человека, а не сам человек». В такой постановке проблемы вопрос о том, «мыслят ли животные?» вообще бессмысленен; если даже человек не мыслит, то при чем тут животные? Поэтому, задумавшись о происхождении мышления, мы не станем выяснять, кто из людей и когда впервые помыслил. Люди всегда были умны и хитры. Умнее и хитрее животных, на которых охотились, и которых приручали. Что толку выяснять, кто из людей стал умнее других, и к чему это привело?

Нас больше должны интересовать другие подходы к происхождению мышления, те, которые связывают мышление не с умом и сообразительностью, а с присутствием идеального плана. Не с умением оперировать образами, знаками и чем-то там еще, а с идеями, с сопричастностью человека идеям.

В этом отношении все методологи оценили в свое время статью Михаила Петрова о «Пентекантере в первом классе школы европейского мышления». Петров попытался псевдогенетически реконструировать ситуацию, когда люди причинились идеальному плану. Грубо говоря, у пиратов Эгейского моря был план разграбления городов, и этот план капитан (кормчий, эмпорос) разрабатывает, доводит до команды, члены команды должны его присвоить, сделать своим, но помня, что он не их собственный, а принадлежит и другим. Всем и каждому в отдельности одинаково. Вот этот план и есть первый идеальный план (вынужденный каламбур). Александр Левинтов дальше развивает эту мысль, говоря не о плане разграбления городов, а о планах бунта матросов-гребцов (фортунеев) против своего эмпроса. И не просто бунта и убийства, а с тем, чтобы перенять его знания, умения, планы и замыслы. Т.е. украсть то, что нельзя пощупать, взвесить, спрятать.

Я думаю, что этот подход лучше, но это псевдогенетическая реконструкция. Философия, так сказать, в ее чистом виде – рассуждение о том, чего не знаем. И, наверное, никогда не узнаем. Чего именно мы про это не знаем? Не знаем ни имен людей, плававших на пентекантерах, ни того, что они думали и делали. Не знаем, сами ли они дошли до «идеального плана», или это Петров им приписал. А может они заимствовали это у кого-то другого. Например, у Гомеровского Одиссея? Или у Язона? Которых этому научил некий Ментор.

Вместо псевдогенетической реконструкции может быть привлечена история философии. Там все иначе. Там есть имена собственные, есть тексты, есть преемственность текстов и связь имен с текстами. Есть даты, есть археология, которая дает материал для понимания ситуации этим датам соответствующей. Поэтому, разбираясь с происхождением чего бы то ни было, без истории философии не обойтись. Но только не надо принимать историю философии за знание о том, что было, и было на самом деле. История философии не только не располагает многими фактами, без которых она не способна избавиться от натяжек и дезинформации, она и сама есть философия, т.е. рассуждение на границе знания и незнания.

Вот, скажем, меня интересует радикальное сомнение. Когда люди усомнились в том, в чем раньше не сомневались? В том, что казалось простым, ясным и понятным? Карл Ясперс придумал категорию «осевого времени». Осевого, в том смысле, что в это время поворачивается история, история принимает иное направление. Осевое время по Ясперсу – это то самое время, когда люди усомнились во всем, все подвергли сомнению. Давайте вспомним принца Сиддхартху Гаутаму или Шакья Муни, то потрясение, которое он испытал, столкнувшись, будучи взрослым и умным, с тем, с чем другие люди соприкасаются, начиная с неразумного младенчества, и привыкают, как к чему-то само собой разумеющемуся. Смерть, болезни, нищета и страдания проблематизируют устои жизни и намерения людей.

В осевое время по Ясперсу жили люди, имена которых нам известны, некоторые из них оставили даже какие-то тексты. В это время возникла история, которую мы знаем, можем хоть что-то знать, а обо всем, что было до этого, можем  только догадываться и реконструировать. И все эти люди, имена которых знают по всему миру, были страшными скептиками. Упомянутый Будда, Конфуций, Заратустра, царь Соломон (точнее его текст Екклесиаст). Но будучи скептиками, они оставили после себя догматические религии. Однако и мы должны отнестись ко всем ним скептически. То, что они оставили после себя полно мифов и легенд. И никому нельзя быть уверенным в том, что он может отделить миф от реальности. Может и сами эти имена мифичны? И не было никакого Будды = Сиддхартхи Гаутамы = Шакья Муни. Или был принц Гаутама, а не было всего остального, все остальное просто связали с этим реальным именем? Или не было никакого Конфуция, просто некому чиновнику с царских складов приписали авторство текстов, которые читали в школе царства Лу, руководителем которой был тезка этого чиновника. И сделали это во время династии Хань, чтобы избавиться от всекитайских комплексов, порожденных травмами эпохи Цинь. Мы даже не можем казать, что знаем, кем был реальный Сократ. Что в том, что мы знаем о Сократе, соответствует реальному Сократу, а что придумали про него Платон, Ксенофонт и Диоген Лаэртский?

В этом смысле следует найти меру, золотую середину между историей философии, с одной стороны, и с методом псевдогенетической реконструкции, с другой. И тот и другой методы являются чисто философскими, а не научными. И не следует принимать историю философии за науку, в том же смысле, в котором является наукой сама история как таковая, и история физики, например, или математики.

Это относится и к истории скептицизма. Что-то в истории скептицизма есть от истории как науки, что-то от истории философии, а что-то есть псевдогенетическая реконструкция. С нее и начнем, тем более что и само осевое время, к которому можно отнести возникновение радикального сомнения, это псевдогенетическая идея, а не конкретный исторический период. Хотя мы и можем локализовать осевое время, вслед за Ясперсом, в промежутке между 8 и 2 веками до Р.Х.

Это было время, когда люди усомнились в достоверности всех источников знания:

Чувства лгут. Миражи, фантомы, перцептивные ошибки – как после этого доверять чувственному опыту!

Люди лгут и обманывают. Свидетели лжесвидетельствуют, иногда искренне заблуждаясь, иногда сознательно. Как после этого доверять людям?

Разум и рассуждения содержат в себе столько логических парадоксов, столько неопределенности, не говоря уж о логических ошибках, что не приходится рассматривать разум и логику как источник достоверного знания.

Откровение от Бога и наваждения от дьявола или просто больного сознания так неразличимы, что никогда нельзя быть уверенным в том, что пришедшее в голову – это именно откровение, а не наваждение.

Чему можно верить? Именно этому вопросу мы обязаны началом философии. Началом мышления.

Далее будет рассказ: частично история скептицизма, частично его псевдогенетическая реконструкция.

В.Мацкевич
17.09.08

обсуждение тут