Отрывки из книги «Становление и развитие местных сообществ в Беларуси»

Владимир Мацкевич | 21.11.2008

Некоторые отрывки из книги Владимира Мацкевича и Татьяны Водолажской «Становление и развитие местных сообществ в Беларуси», вышедшей в серии «Беларусь для начинающих»:

Введение
Идея написать эту брошюру родилась после одной из дискуссий с нашими датскими коллегами, состоявшейся в мае 2007 года и посвященной возможностям и путям работы по развитию местных сообществ в Беларуси. С беларусской стороны в дискуссии участвовали представители одной из старейших беларусских НГО, занимающихся социальными проектами и инновациями – ОО «Центр социальных инноваций» (ЦСИ), а также экспертной группы Агентство гуманитарных технологий, а с датской – эксперты NGO «Европейский дом».
Исходной точкой дискуссии был тезис о том, что деятельность по развитию местных сообществ, в рамках европейских программ, имеет уже довольно долгую историю в Беларуси, а удовлетворительных результатов все нет и нет. Мы не будем рассказывать здесь о продуктивной стороне этой дискуссии, о том как «обогащали» друг друга своим опытом и знаниями. Но в ходе дискуссии выяснилось, что очень часто коллеги из западноевропейских стран, приступающие к работе в Беларуси, не учитывают, а иногда и просто не знают некоторых сторон и обстоятельств беларусской жизни и нашей деятельности. Знания же и опыт, предлагаемые к обсуждению белорусской стороной, иногда с трудом согласуются с теми методиками и технологиями работы с обществом, которые традиционно предлагаются европейскими коллегам для «стран перехода».
Из-за этого время от времени возникают непонимание друг друга между беларусами, с одной стороны, и коллегами из других европейских стран, с другой. На преодоление этого непонимание и взаимное обучение партнеров уходят месяцы (что нормально), но иногда и годы (а это гораздо больше сроков реализации среднего проекта для Беларуси).
Белорусские и датские коллеги достигли в итоге как взаимного понимания, так и настоящего партнерства. И из этого понимания и родилась идея написать небольшую книгу, в которой мы могли бы прояснить те основания, на которые мы опираемся в своей деятельности, представить то, какие мы видим возможности и пути развития местных сообществ в современной Беларуси.
Помимо общих фундаментальных знаний о постсоветских странах и обществах возникают чисто рабочие проблемы, когда мы планируем время, ресурсы и усилия, необходимые для достижения тех или иных локальных целей и решения прикладных задач. По этому поводу также часто возникают споры, когда европейские эксперты предполагают, что основных затрат времени, ресурсов и человеческих усилий требуют одни направления деятельности, другие же могут быть решены быстро и просто. А у беларусских экспертов по этому поводу часто совершенно противоположное мнение. Если теоретические, объяснительные и описательные тексты могут подождать, то рабочие и деловые споры  требуют немедленного решения. Коллегам, работающим над одними и теми же целями и задачами необходимо договариваться, а это можно только внимательно и уважением к аргументам друг друга.
Настоящая брошюра содержит краткий анализ того, что мешает созданию и развитию сообществ в Беларуси, и представление принципов и оснований собственной деятельности. Он  претендует  только на изложение аргументов для более корректного и правильного планирования времени, ресурсов и человеческих усилий в работе по развитию сообществ в Беларуси. Дополнительные аргументы и дополнительную уверенность дает авторам то обстоятельство, что мы не только как эксперты судим о развитии сообществ, но, будучи сами представителями динамично развивающегося сообщества имеем еще и собственный опыт жизни и деятельности в сообществе, и опыт выживания сообществ в белорусских условиях.
Осознание себя сообществом не только придает обоснованности нашим суждениям, но и делает для нас проблему развития сообществ в Беларуси, проблемой собственного существования. Выживание сообществ в «неблагоприятных» условиях беларуского общества возможно только в том случае, когда такая форма социальной организации будет расширять сферу своего присутствия и влияния. А это возможно только через взаимную поддержку и помощь.
Авторы надеются, что при внимательном отношении к высказанным аргументам достижение взаимопонимания с нашими беларусскими и европейскими коллегами будет быстрее и проще, а результаты совместной деятельности будут эффективнее и основательнее.

* * *

Современное состояние местных сообществ в Беларуси: советское наследие

Исходным тезисом, на котором мы строим всю свою деятельность по развитию местных сообществ в Беларуси, является констатация факта: «В Беларуси нет местных сообществ и нет местного самоуправления». В это очень трудно поверить и поэтому такой тезис обычно либо считается ошибочным речевым оборотом, либо эпатажным, провоцирующим высказыванием. Но труднее всего отнестись к нему как к простому констатирующему суждению. Особенно сложно всерьез отнестись к такому утверждению европейским коллегам, для которых сообщества как способ организации людей являются неотъемлемой частью их жизни, и поэтому естественны как воздух. Сообщества могут быть сильными или слабыми, более или менее успешными и организованными, но они есть всегда. Радикальность нашего утверждения как раз и призвана подчеркнуть тот факт, что сообщества целенаправленно были исключены из общественного устройства советского общества, как противоречащий этому устройству элемент, и до сих пор не восстановлены. Такое утверждение о существующем положении дел требует подробного рассмотрения и прояснения, тем более что оно задает и всю дальнейшую деятельность, направленную не столько на развитие и укрепление, а на возрождение местных сообществ в Беларуси.
В этой части/главе/разделе мы будем рассматривать наиболее важные факторы и механизмы, которые привели  к такому состоянию дел и продолжают действовать, поддерживая его. При этом, говоря о местных сообществах, мы будем рассматривать их как  объединения людей, связанных не просто проживанием на одной территории и хорошими человеческими отношениями, но, прежде всего, как объединения, которые имеют волю и возможность для самостоятельного решения основных вопросов организации и обустройства своей жизни. То есть будем рассматривать местные сообщества, в первую очередь, как самоорганизующихся объединения людей. Поэтому проживание на одной территории и отношения между людьми являются только условием, но не главной характеристикой местных сообществ. Для того чтобы быть сообществом требуются определенные качества людей – инициативность, способность коллективно и индивидуально ставить цели и достигать их, чувство собственности и ответственности за свое и общее дело, готовность проявлять солидарность и многое другое. Но требуются также определенные условия, в которых коллективные субъекты имеют возможность реализовывать свою волю.
Ниже мы рассмотрим, как совместность проживания перестала быть источником и условием взаимодействия людей в обустройстве своего жизненного пространства. Каким образом произошло отчуждение людей от принятия решений относительно собственной жизни? Каким образом и за счет каких социальных, политических и административных методов местная власть перестала быть органом самоуправления сообществ и утратила реальную возможность решаать местные проблемы?
Прежде чем приступить к разбору поставленных вопросов следует задать еще один, казалось бы само сабой разумеющийся вопрос: «Зачем восстанавливать местные сообщества?» Задача восстановления сообществ, как способа жизни и социальной самоорганизации людей тесно связана с нашими представлениями о демократическом устройстве общества. Мы исходим из того, что в демократическом обществе люди имеют возможность объединяться в группы, коллективы, корпорации для достижения собственных целей. Демократическое устройство общества не только позволяет людям объединятся в сообщества, но во многом опирается на них и возможно благодаря существованию сильных сообществ .
Разрушение местных сообществ и местного самоуправления, которое мы констатируем в сегодняшней Беларуси, явилось результатом, целенаправленной политики советской власти. Для достижения этой цели было задействовано достаточно много политических, административных и социальных механизмов и средств, каждое из которых  разрушительно воздействовал на одно или несколько оснований, необходимых для существования местных сообществ. Представленный ниже подробный обзор таких механизмов и средств предназначен не только для того, чтобы понимать истоки и причины нынешнего состояния, но и чтобы осознать всю глубину и укорененность данной проблемы в советском образе жизни, менталитете, способах мышления и поведения. Важно еще и то, что многие из этих механизмов действуют до сих пор (что-то по инерции, а что-то и целенаправленно реализуется), хотя иногда и в превращенных, закамуфлированных формах. Понимать это нужно, чтобы не строить иллюзий и не ошибаться, планируя и организуя деятельность по возрождению местных сообществ.

* * *

Пути и способы работы с местными сообществами
Исследование действием

Все рассуждения о том, что нечто существует, или не существует или существует в каком-то неправильном виде, должны заканчиваться констатацией или выводом. Все многообразие выводов можно расположить между двумя смысловыми полюсами: от «если чего-то нет, то так оно и должно быть» до «с таким положением мириться нельзя и необходимо все изменить». Мы склоняемся ко второму полюсу, что в данном случае означает следующее – подробное описание и доказательство, что в современной Беларуси сообществ нет, необходимо нам для выработки стратегического тезиса: нельзя развивать не существующее, но его можно создать заново или просто создать. Многочисленные попытки развивать сообщества в Беларуси предпринимавшиеся последние полтора десятка лет, не имели успеха именно потому, что они пытались развивать советские коллективы (или иные формы объединения людей), принимая их за сообщества, аналогичные тем, что существуют в Европе или тем, что существовали в Беларуси в досоветский период. Мы же, приходя к выводу, что советские формы объединения людей коренным образом отличаются от сообществ, характерных для «открытого общества» или даже традиционного европейского общества, понимаем, что характерные для советского периода коллективы могут развиваться или изменяться в советских же формах и рамках. Сообщества же, как элементы для демократического или открытого общества необходимо создавать заново, пусть даже из тех же самых людей, из которых состояли прежние советские коллективы.
Но как только мы приходим к такой постановке задачи мы оказываемся перед проблемой, а как создаются сообщества, там, где их нет, и не было. Из чего их можно создавать? Это серьезная методологическая проблема. В Европе специалисты практически не сталкиваются с такой проблемой. Они всякий раз имеют дело с уже существующими сообществами, пусть не развитыми, иногда примитивными, иногда с отклонениями и пороками. Мы же встаем перед необходимостью создавать сообщества из чего-то, что сообществом не является. Можно ставить эту проблему теоретически, то есть пытаться построить теорию сообществ, дать им определение. Дать определение также другим формам объединения людей в большие и малые группы. Мы не сбрасываем со счетов теоретический подход, но сейчас нас интересует не теоретический, а методологический  и деятельностный аспект. Как и из чего можно заново организовывать сообщества?
Мы исходим из представления, что теоретическая и методологическая постановка проблемы могут рассматриваться независимо друг от друга. А решение теоретических и методологических проблем могут разворачиваться одновременно, обогащая друг друга при необходимости. Так селекционеры выводили новые породы животных и сорта растений за много веков, до того, как появились теории отбора Дарвина или генетика Менделя. И Дарвин, и Мендель учитывали методы селекционеров при разработке своих теорий, также как селекционеры обогатили и развили свои методы благодаря ознакомлению с теорией.
В нашем случае мы сталкиваемся с теоретической дилеммой, которая гласит, что все происходящее с людьми определяется либо правилами, нормами, принципами или внешними условиями жизнедеятельности людей, либо человеческими качествами. Если верно первое, то тогда отсутствие сообществ в Беларуси определяется какими-то специфическими условиями или факторами беларусской жизни, или же нормами и принципами, мешающими организации сообществ. Если верно второе, то следует допустить, что беларусы наделены какими-то особыми качествами, мешающими им объединяться в сообщества и создавать сообщества.
Мы не имеем удовлетворительного исследовательского или эмпирического знания и материала, чтобы определиться с выбором из этой дилеммы. Но мы предполагаем, что есть возможность заниматься практическим созданием сообществ, не дожидаясь, пока теоретики и исследователи дадут точное объяснение причин  их отсутствия  в стране. При этом мы понимаем важность такого исследования, и видим возможность своего вклада в него через так называемое «исследования действием», то есть получение знаний в ходе реализации практических действий.
На уровне здравого смысла понятно, что знание должно предшествовать деятельности. В свою очередь знание каким-то образом должно быть получено. В социальных проектах, в реформах и даже в локальных социальных трансформациях деятель часто сталкивается с неисследованностью той сферы или тех объектов, с которыми ему приходится иметь дело. Если бы такому деятелю приходилось ждать пока исследователи принесут ему готовое знание, то большая часть действий была бы невозможна. В таких ситуациях действия предшествуют знанию. Здравый смысл примеряется с таким нарушением последовательности, руководствуясь принципом, который по аналогии можно описать примерно следующим образом:
Современные туристы и путешественники перед путешествием составляют маршрут по имеющимся картам. Карта – это знание предшествующее реальному путешествию. Но карты составлены людьми, которые когда-то впервые посещали неисследованные местности. Первопроходцы и пионеры могут быть прообразом исследования действием.
Планета ограничена в пространстве, поэтому мы можем иметь карты любой местности. Представим себе, что рельеф и ландшафт планеты изменялся бы не в течение геологических эпох, а на протяжении жизни одного поколения. Тогда пионеры и первопроходцы нужны были бы каждому новому поколению людей. Понятно, что в географии в этом необходимости нет, но в социальной действительности все по-иному. Каждое новое поколение деятелей сталкивается с неисследованной социальностью. Стабильное неизменное общество существует только в мечтах и идеальных представлениях, да и то только у сторонников «закрытого общества». Деятели, принимающие идеалы «открытого общества»,  понимают, что им приходится действовать в ситуации перманентных изменений и приходится иметь дело всякий раз с новой формой соцальности. Поэтому исследование действием – это метод единственно возможный в условиях трансформирующихся и реформируемых обществ и распространенный среди других методов в открытом обществе. От обычного действия, которому предшествует знание об объекте, на который это действие направлено, исследование действием отличается:
1. осознанием отсутствия знания об объекте или по крайней мере его недостаточности
2. готовность к действию в условиях неопределенности и недостаточности знания
3. рефлексивность и осознание важности обратной связи в структуре действия
4. раздвоенность целей. Действие направлено как на достижение результата, так и на получение нового знания.
Это общее рассуждение об исследовании действием применительно к нашей теме означает следующее.
1. Мы мало, очень мало знаем о сообществах и социальной жизни в Беларуси, особенно за пределами столицы. И мы не должны выдавать это недостаточное знание за полноценное и достаточное.
2. Мы должны быть готовы действовать, то есть создавать или развивать сообщества в Беларуси, принимая как данность недостаточность нашего знания и нге откладывать наши действия до тех пор, пока недостающее знание будет кем-то получено
3. Проектируя и планируя собственные действия мы должны быть очень осторожны, не совершать необратимых действий, с тем, чтобы любую ошибку, обнаруженную в обратной связи, можно было вовремя исправить.
4. Мы должны понимать, что ценным в наших действиях является не только достижение результата, то есть создание и развитие сообществ, но и новое знание, в том числе знание об ошибках и неудачах, которым мы сможем поделиться с другими деятелями гражданского общества, создающими и развивающими сообщества.

* * *

Практика «живое от живого»
Итак, наш подход к задаче воссоздания местных сообществ в Беларуси будет строиться не на знаниях о сущности и устройстве сообществ, законах их возникновения и развития, а на простом практическом предположении, что люди, жившие в сообществах, могут и будут транслировать свой опыт, нормы и правила такой жизни в ходе решения насущных проблем. Мы исходим из того, что люди адаптивны и обучаемы. Если человек волею судьбы или обстоятельств попадает в существующее уже сообщество, он приспосабливается к нему, научается правилам и нормам, необходимым для жизни в сообществе. Это старинная практика, известная как культурная ассимиляция или, в более современных формах, как интеграция. В Европе и Америке практика интеграции используется уже несколько десятилетий. Обычно ее описывают и трактуют как альтернативу сегрегации и апартеиду. Мы же сейчас рассматриваем эту практику в другом аспекте как возможность порождения сообществ или, говоря образно, их «почкования». Практика интеграции, при которой лица иной расы или лица с ограниченными возможностями включаются в группы и коллективы, занятые некой единой деятельностью или совместным обучением, и через это они сами обучаются и усваивают иные групповые нормы и принципы жизни и деятельности, так и «старые» члены сообществ и участники групп научаются принимать лиц иной расы, культуры, религии или лиц с ограниченными возможностями, такими как они есть и равными себе. Исходя из таких представлений, мы предполагаем, что возможной и успешной в плане создания и организации сообществ в Беларуси может быть следующая практика:
1. Люди интегрируются в уже существующие живые и функционирующие сообщества.
2. Такие интегрированные  сообщества численно и количественно растут.
3. При достижении некоторой критической массы сообщество делится (или «почкуется») после чего два (или более) образовавшихся новых сообществ, продолжают жить  и функционировать самостоятельно.
Такая практика кажется нам простой и очевидной. Мы называем ее «живое от живого». И в силу такой простоты и очевидности она может оказаться успешной. Но есть одна проблема: откуда взять исходные сообщества, в которые можно начать интегрировать людей, не имеющих опыта жизни и деятельности в сообществах. В первом разделе мы подробно и, как нам кажется, убедительно старались показать, как советская власть планомерно и методично уничтожала сообщества. Вывод, к которому мы приходим, что советской власти это удалось, справедлив в полной мере по отношению к территориальным и местным сообществам. Для того, чтобы приступить к реализации практики «живое от живого» мы должны найти, обнаружить такие сообщества, которые либо смогли пережить культурную революцию советского периода и сохраниться хоть в каком-то виде, либо могли возникнуть уже после того, как действия советской власти перестали быть эффективными.
Задача поиска и обнаружения таких сообществ тоже требует серьезных исследований. Для практических же нужд мы можем предположить следующее. Существуют, по крайней мере, несколько типов таких сообществ, которые не смогли разрушить при советской власти, несмотря на все усилия.
Главным образом это религиозные общины. Возможно, что существуют и иные столь же стойкие типы сообществ, например, родоплеменные группы в Средней Азии или на Кавказе, но для Беларуси это не актуально.
Советской власти не удалось до конца справиться и с преступными сообществами. Несколько раз на протяжении своей истории советская власть утверждала, что ей удалось ликвидировать организованную преступность (например, после ликвидации НЭПа в 30-ых годах, в начале 50-х после ликвидации послевоенной разрухи), но сразу же после этих сомнительных побед организованная преступность возникала в новых формах. Мы не беремся судить, было ли это приспособлением преступных сообществ к новым условиям или же они возникали всякий раз заново, но для нас это не так актуально, поскольку в нашей практике мы не можем обращаться и апеллировать к сообществам этого типа.
На протяжении всей истории своего существования советская власть пыталась подавить и уничтожить профессиональные сообщества, но она же и нуждалась в этих сообществах, поэтому старалась не уничтожать их до конца и подавляла с целью сделать подконтрольными. Однако, если профессиональные сообщества (включая научные и творческие) и сохранились до наших дней, то они настолько слабы, что представляют для нас очень слабенький интерес. Во всяком случае, на протяжении всего периода независимости Беларуси ни одному профессиональному сообществу не удалось продемонстрировать какие-нибудь признаки жизнеспособности.
В эпоху Перестройки движущей силы процессов изменений были группы людей получивших название «неформалы». Можно предположить, что объединения неформалов являлись хотя бы в некотором смысле сообществами, по крайней мере, некоторые из них проявляли признаки самоорганизации и активности в отношениях между собой, с государством, властями и т.д. Многие неформалы прекратили свое существование вместе с концом Перестройки. Некоторые из них растворились в политических движениях, некоторые послужили началом организации третьего сектора. Однако может быть, какие-то из них дожили до нашего времени. История появления неформалов восходит к периоду «хрущевской оттепели» (конца 50-х годов). Первоначально это было чисто внешнее подражание некоторым западным движениям (битники, хиппи и др.). Затем с постепенным ослаблением «железного занавеса» советские «неформалы» начинали общаться с себе подобными в Европе и если какие-то из этих движений являлись экстерриториальными сообществами или протосообществами, то и их советские подражатели постепенно осваивали нормы и принципы их поведения. Не всегда эти движения имели позитивное продолжение, некоторые попросту вырождались, другие были крайне незначительными, но, тем не менее, их нельзя совершенно сбрасывать со счетов.
Еще одно специфическое явление, которое с некоторой долей условности можно рассматривать как сообщество или протосообщество – это диссиденты и некоторые клубы, организованные по профессиональному принципу или по увлечениям. Например, научные кружки, туристические клубы, клубы самодеятельной песни и им подобные. Даже если подобные образования только с долей условности можно рассматривать как сообщества, тем не менее, они были школой (пусть и самой начальной) иного образа жизни, школой самоорганизации, инициативности, равноправия, демократичности и солидарного отстаивания своих интересов.
Таким образом, в реализации практики создания и организации сообществ «живое от живого» мы можем рассчитывать на сотрудничество с некоторыми сообществами или протосообществами и находимся в конфронтации и конкуренции с рядом других общественных организованностей. Нашими партнерами и союзниками являются религиозные общины, экстерриториальные профессиональные сообщества, устойчивые, долговременно существующие клубы, а также те организации третьего сектора, которые либо возникли на базе каких-то сообществ, либо созданы ими. Нашими же «врагами» и конкурентами являются преступные сообщества и квази-институциональные образования, сохранившиеся с советских времен, например, колхозы, советские профсоюзы, так называемые государственные общественные организации (ДОСААФ, Общество ветеранов, Союз женщин, Красный крест, пионерские и комсомольские организации, БРСМ и т.д.).
Мы должны очень четко понимать, в каком смысле сообщества или протосообщества являются нашими партнерами или союзниками, как и каким образом, мы можем с ними взаимодействовать. Ведь мы должны четко осознавать, что ни одна религиозная община, например, не будет выступать инструментом или средством решения чьих-то задач и достижения чьих бы то ни было целей, кроме своих собственных. Точно так же и другие организации и сообщества, коль скоро они хоть в какой-то степени несут на себе признаки сообществ. Поэтому в полной мере нашими партнерами могут быть только те сообщества, общины или организации, которые разделяют наши цели и подход – то есть установку на возрождение сообществ в Беларуси. Но и все остальные важны и интересны нам постольку, поскольку люди получают в них опыт жизни в сообществах. Мы же можем находить взаимопонимание с теми людьми, у которых уже имеется такой опыт.

* * *

Заключение
Многое в государственном устройстве и социальной организации Советского Союза было внешне похоже на характерные для Европы институты. В конце 80-ых начале 90-ых годов, когда разочарование советским образом жизни и всей совокупностью общественных отношений стало массовым, многим казалось, что перейти к европейским формам организации жизни и деятельности можно, сохранив основные советские институты, но наполнив их несколько иным содержанием. Надо только научить людей немного иначе работать, повысить активность, обеспечить доступ к информации и разрешить свободно распоряжаться собственными ресурсами. После распада Союза в некоторых странах, образовавшихся на его развалинах, в частности, в странах Балтии, довольно быстро избавились от этих иллюзий. В Беларуси эти иллюзии живы до сих пор. Структура и устройство судов, милиции и местных органов власти, колхозов, школ разных уровней и некоторых других институтов в Беларуси остались без изменений. Основная энергия и творчество беларусов затрачиваются на то, чтобы улучшить работу структур, организаций и институтов, доставшихся нам в наследство от Советского Союза. И форма этого улучшения не претерпела изменений с конца 80-ых годов. Эта форма, как правило, формулируется в простых количественных категориях: «больше гласности», «больше свободы», «больше демократии», «больше ресурсов» или наоборот «меньше бюрократии и коррупции» и т.д.
Самое забавное, что точно также рассуждают и многие европейцы, искренне пытающиеся помогать в решении наших проблем. Однако, не может быть больше свободы там, где ее не было вовсе, и нельзя уменьшить коррупцию, если людям не известны другие формы решения общественных проблем. Можно только уменьшить размер взяток. За подобными попытками улучшения просматривается очевидный и простой принцип человеческой деятельности: всегда проще продолжать некую деятельность, чем в корне ее переменить, отказавшись от деятельности  одного типа и заменив ее какой-то другой деятельностью. Все, что мы описали выше, предполагает именно такое отношение: замену деятельности или института, а не улучшение или совершенствование его.
Трудности такого радикального отношения к деятельности очевидны. Заявленные нами выше основные принципы и направления работы по возрождению сообществ являются ответом на понимание этих трудностей. Но определение и декларация направлений и порядка действий еще не защищают нас от опасности постепенной подмены деятельности по возрождению сообществ более привычной деятельностью по развитию того, что не существует. Эта опасность связана, прежде всего, со сложностью соотнесения и соизмерения отдельных действий, которые всегда локальны, ограничены в пространстве и во времени, с общими принципами, целями и представлениями. Поэтому крайне важным вопросом является вопрос о критериях оценки конкретных действий и эффективности продвижения к общей цели. Они и являются механизмом защиты от возможной подмены. Очевидно ведь, что критерии, применяемые при установках на улучшение и совершенствование чего-то, кардинально отличаются от критериев создания того, что не существует. В первом случае обычно используются уже наработанные эмпирические показатели, в которых фиксируется количественный рост чего-либо (число людей, количество мероприятий и т.д.).
Второй случай предполагает абсолютно иной подход. Если бы человеческая деятельность оценивалась только эмпирическими, количественными критериями никакой прогресс и никакие инновации не были бы возможны. Например, первые пароходы по всем параметрам уступали современным им парусным судам. Однако люди приняли решение развивать пароходы, инвестировать в них, оставив парусники в романтическом прошлом. Чем руководствовались эти люди? Мы думаем, что они руководствовались логикой, аналитикой, критическим мышлением. Опыт и очевидность свидетельствовали в пользу парусников, они несли больше груза, были быстрее, чище и просто красивее первых коптящих, пыхтящих, медлительных пароходов. Разум входил в конфликт с опытом и очевидностью, но разум победил, а последующий опыт засвидетельствовал победу разума.
Что же для нас означает апелляция к логике и критическому мышлению, когда мы планируем конкретные действия по возрождению сообществ или оцениваем их результаты? Отметим наиболее важные моменты.
Первое – это сохранение исследовательского отношения к собственным представлениям о сообществах, путях и возможностях их возрождения на Беларуси, а также рефлексивного и критического отношения к тем схемам и представлениям о деятельности, которые мы имеем и которыми пользуемся. Поэтому всякий, даже «негативный» результат взаимодействия с людьми или протосообществами, не может быть просто отброшен, он рассматривается нами как обогащающий наши представления о Беларуси, о состоянии сообществ, о ценностях, установках и мотивации людей, о способах наших действий.
Второе – это постоянное удержание общих целей и задач, в частности сохранение установки на радикальное изменение, а не на совершенствование и рост. Такое понимание дает возможность увидеть и не оставить без внимания нечто  качественно новое, путь даже едва различимое, и не «западать» на внешне выразительное, но бессодержательное.  В этом смысле один инициативный человек, пытающийся реализовать собственные представления и принципы обустройства жизни в районе или городе, для нас важнее и перспективнее, чем «сообщество», выросшее на принципах советской организации, активно действующее и имитирующее развитие самоуправления.
Третье – это понимание масштабности и системности необходимых преобразований. Планируя, а после оценивая конкретные действия,  мы вписываем их, находим им место в целостной системе задач и направлений деятельности. И только в рамках всей системы преобразований мы можем адекватно оценить то или иное событие или действие. Более того, получение результатов в решении одних задач, например, исследовательских, сразу же несет за собой изменения в понимании и уточнении других задач, например, организации взаимодействия с активными людьми на местах.
Все это определяет методы нашей работы и оценку ее эффективности.
Предлагаемый нами порядок действий может показаться длинным и обходным путем по сравнению с многочисленными прямолинейными проектами. Мы могли бы согласится с этим, если бы не анализ прошлого опыта и если бы не убеждение, что прямолинейные проекты ведут только к иллюзорным результатам, в такой же степени похожим на настоящие, как советские институты были всего лишь похожи на европейские или институты открытого общества. Предлагаемый нами путь хоть и выглядит обходным, но он куда прямее ведет к цели, нежели многократно опробованные методы, ведущие к иллюзорным результатам. Поэтому мы предлагаем не только альтернативный взгляд и программу действий по развитию сообществ в Беларуси, но и другой подход к оценке эффективности деятельности. Текст этой брошюры апеллирует к критическому мышлению и разуму. Все дальнейшее покажет практика.